Пепел и проклятый звездой король

Бродбент Карисса

— Я не собираюсь рисковать своей жизнью и жизнями той небольшой армии, которая у меня осталась, только для того, чтобы посадить твою задницу обратно на трон, не взяв часть этого трона себе, — сказала я.

Мне показалось, что он понял, что мой пренебрежительный тон был несколько наигранным.

Он негромко рассмеялся.

— Хорошо, — сказал он. — В противном случае я был бы разочарован.

— Ты здесь ни при чем, — сказала я, не успев остановиться.

На его губах застыла упрямая улыбка.

— Ммм. Конечно, нет.

—

Я все еще не уверена, что ты не собираешься меня обмануть, — проворчала я, просто потому, что мне казалось, что именно это я должна сказать, даже если правда этого была теперь очевидна даже для меня.

Но его большой палец коснулся моего подбородка, мягко наклоняя мое лицо к нему. Его взгляд был ровным и до неловкости направленным на меня.

— Я не собираюсь тебя обманывать — сказал он.

Утвердительно. Как будто это не более и не менее чем факт. Это было похоже на факт, когда он так говорил. И, по правде говоря, я ему поверила.

Но я не хотела доставлять ему такого удовольствия. Поэтому я сузила глаза.

— Снова, ты имеешь ввиду. — сказала я. — Обманешь меня снова.

Его губы дернулись.

— Это выражение лица. А вот и она.

Затем ухмылка исчезла, обнажив нечто гораздо более серьезное, от чего мне захотелось вывернуться. Но я не стала этого делать — я встретила его взгляд, позволила ему взять меня за подбородок.

Было страшно довериться кому-то.

Еще страшнее довериться во второй раз, после того как они подорвали мое доверие в первый раз.

— Скажи мне один честный ответ — прошептала я.

И он, не колеблясь, тихо сказал:

— Никогда, Орайя. Никогда больше. И не только потому, что без тебя у меня нет ни единого шанса вернуть Сивринаж. Но и потому, что я сам не хотел бы этого.

Я думала о том, что ждет нас впереди — две армии, ненавидевшие друг друга, теперь вынуждены работать вместе, чтобы противостоять великому злу. На мгновение я задумалась о том, что сказала бы я сама год назад, если бы мне представили такую возможность.

Та версия Орайи бы рассмеялась.

Нет. Она бы вообще отказалась в это верить. Эта версия Орайи буквально не смогла бы понять ничего из этого. Ни смерть Винсента, ни его ложь. Ни знак Наследника на ее коже, ни ее желание обратиться к богине, ни идею союза с Наследником клана Ришан.

Она, конечно, никогда бы не поверила, что я могу стоять сейчас здесь, голая, перед Райном — не только вампиром, не только ришаном, но и ее главным врагом — и не испытывать ни капли страха.

По крайней мере, не боялась за ее физическую безопасность.

Однако, другой страх поселился, глубоко под кожей.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем это сделать? — прошептала я.

Он задумался.

— Да, — сказал он наконец. — Да. Я так думаю.

Он снова прошелся пальцами по моему знаку Наследника, и между

его бровей пролегла морщинка, выражающая концентрацию.

— По крайней мере, — сказал он, — я чертовски верю, что ты сможешь.

Мне хотелось смеяться над ним.

Мне хотелось плакать.

Потому что я знала, что он говорит серьезно.

Кончиками пальцев я коснулась его груди — влажной кожи, грубой от различных шрамов и мягких темных волос. Прямо над его сердцем, там, где в ту ночь его пронзило мое лезвие.

— Забавно, как все меняется.

Он наклонил мой подбородок вверх. Я не успела ни пошевелиться, ни отреагировать, как он поцеловал меня, медленно и проникновенно, его мягкий язык нежно ласкал мои губы, а мои губы распахнулись для него, как листья, раскрывающиеся навстречу солнцу.

Это был поцелуй, который заставил угаснуть все сомнения. Поцелуй, который позволял не думать о сложных реалиях — даже если он намекал на более пугающие, с которыми я еще не смирилась.

Мы оторвались друг от друга, но носы по-прежнему соприкасались, и он пробормотал:

— Я постоянно хотел сделать это в течение последней недели.

Богиня, я тоже. Я не была уверена, что изменилось за ту ночь, когда мы были вместе, но мое тело словно пробудилось для совершенно новых ощущений. Было даже немного стыдно, как я его жаждала. Я постоянно ощущала его близость, его запах, его взгляд. Я чувствовала, когда он смотрел на меня, даже когда я не встречалась с ним взглядом. И каждый раз, когда мы ложились рядом друг с другом в наши редкие минуты отдыха, мне приходилось останавливать себя, чтобы не сократить расстояние между нами.

Это было головокружительно. Это было страшно. Это вызывало привыкание.

Я ненавидела это. Ненавидела, черт возьми.

…Но, возможно, мне также нравилось, что он тоже это чувствовал хотя бы немного. Я практически ощущала биение его сердца, медленное, но учащающееся, горячее под его кожей. И я буквально чувствовала его член, твердеющий в пространстве между нами и толкающийся мне в бедро.

Я получала определенное удовлетворение от того, что его желание было гораздо более физически очевидным, чем мое. Я могла притвориться, что моя грудь вздымается от прохлады воды на моей коже. Я могла притвориться, что мое сердце учащенно забилось от предвкушения того, что нам предстояло сделать.

И все же что-то в его дрожащем дыхании над моими губами подсказало мне, что он тоже знает правду.

Я придвинулась чуть ближе, затвердевшие соски задевали волосы на его груди.

— На самом деле ты думал не об этом.

Его губы изогнулись. Я почувствовала вкус этой улыбки, когда он снова поцеловал меня, на этот раз мягче, прикусив губу.

— Это одно из моих желаний, — признал он. — Не все.

Его рука опустилась к моей груди, большой палец обвел ее вершину. Она тут же откликнулась на его прикосновение, напряглась, и у меня перехватило дыхание.