Пепел и пыль
Шрифт:
Я умираю сейчас, но я вернусь, когда моя кровь продублируется в моём роду. И тогда человечество осознает свою ошибку — ту самую, где оно лишило жизни своего единственного настоящего спасителя.
— Тебе нужно больше спать.
Маленькая ладонь ложится мне на плечо. От Розы, любви всей моей жизни, всегда пахнет свежим хлебом и молоком. Последним — особенно сильно.
— Ты права, — я беру ладонь Розы и прижимаю её к своим губам. — Ты как всегда права.
Я не закрываю глаза, но всё вокруг в секунду погружается в темноту. Вытягиваю руки
«Романова», говорит голос без тела. «Я не ошибся».
Голос звучит в моей голове. Он пришёл откуда-то извне, как паразит, поселившийся в мозгу.
«От меня мало что осталось, но я чувствую людей по их крови. И твоя так сильно пахнет костром и влажной землёй, что сразу выдаёт пусть и давнее, но родовое проклятье».
Тем же голосом я говорила секунды назад, когда видела в зеркале мужчину.
Христоф.
«Я рад, что за грехи своих предков ты уже не расплачиваешься».
— О чём вы говорите?
«О том, что ведьмак Святослав Романов — твой дедушка уж не знаю в каком сейчас поколении, — был достаточно своенравен для того, чтобы сдаться, когда его поймали на незаконной продаже крови фейри. Когда был подписан пакт Единства, он уже несколько лет носил клеймо вампира — своеобразную метку, делающую его преступником в как минимум пяти мирах».
Христоф замолкает. Мне кажется, я могу почувствовать, как он специально выдерживает эту паузу.
«Из Романовых я хорошо знал Аполлинарию, внучку Святослава от младшей его дочери. Ты очень на неё похожа. Именно поэтому я и узнал тебя. Когда все от меня отвернулись, Аполлинария была единственной, кто остался. А ещё она познакомила меня с Розой — женщиной, которой я подарил остаток своей жизни».
Всё это не имеет смысла. Не знаю, зачем Христофу посвящать меня в тайны моего же рода, если они никак не связаны с его собственным.
«Вы…», Христоф словно задыхается. «Вы не идентичны, но, как я и Влас, имеете схожую ДНК».
Христоф замолкает. Я понимаю, что сейчас услышу его последние слова — голос становится слабым и словно доносится со дня колодца.
«Она, как и ты, была сильной при всей своей слабости и идеальной при всём своём несовершенстве».
Я открываю глаза. Я — снова я. Передо мной Влас. Он одёргивает руку от моего лица и с любопытством заглядывает в глаза.
— Ты видела?
Видела. Слышала. Но не до конца понимаю, что именно.
— Я… не знаю, — только и произношу я.
Голова раскалывается на части.
— Если у тебя есть вопросы…
— Христоф умер от болезни, — тут же говорю я. — Я чувствовала, как что-то выедало его органы.
— После открытия призмы вместе с новыми видами в Старый мост пришли и новые болезни. У стражей был на всё это иммунитет, а вот у их семей — нет. Так умерла мать Христофа. Через несколько лет скончалась и его младшая сестра. И Христоф был заражён, только не знал об этом. Ему просто повезло, что он вовремя принёс клятву: эфир помог усыпить болезнь в его организме.
— И Авель просто дал ему умереть? Своему внуку?
Я поджимаю губы. Слёзы застилают глаза, но я не понимаю, откуда они взялись. Мне не жалко Христофа — он убивал невинных. Но мне понятны его причины. Трясу головой, но от прошлых видений избавиться это не помогает.
И тогда я перевожу взгляд на Бена.
Он озадачен. Всё ещё сидит в углу, но больше не пытается сопротивляться верёвкам на руках и ногах. Одними губами он зовёт меня по имени (или мне так кажется?).
— Если мы достанем тебе Нити, — произношу, продолжая таращиться на Бена. — Ты вернёшь Христофа в прошлое?
— Да.
— Чтобы он закончил свои опыты?
— Сейчас он знает гораздо больше, чем тогда, когда был двадцати трёхлетним мальчишкой. Грядёт новая эра! Я не просто отправлю его во время, когда всё началось, я дам ему шанс, которого он заслуживает — изменить мир, начиная с прошлого века.
Не знаю, почему Бен молчит. Обычно не заткнуть, а тут и слова не молвит. Я снова смотрю на Власа. Что-то тут не так… Его взгляд, он какой-то странный. Неспособность сфокусировать его он скрывает за прищуром, но я вижу, как раз за разом его глаза бегают в поиске точки, за которую можно было бы зацепиться.
— Вы поможете мне? — спрашивает Влас. — Ты, Слава, — поправляет он сам себя. — Ты поможешь мне?
Я не знаю, что делать, и никто не может мне помочь.
Немного погодя, я согласно киваю.
***
Я полностью осознаю, что иду по Огненным землям, только когда подхожу к знакомым горам. Странно. Помню только, как Влас налил мне чаю с мятой и какими-то фиолетовыми цветками, кружащими на дне. Всё, что произошло после — как в тумане.
Слышу звук шагов и оборачиваюсь. Сзади с безучастным видом плетётся Бен, похоже, тоже едва соображающий, что происходит.
— Как мы здесь оказались? — спрашиваю я, останавливаясь на месте. Молча, Бен обходит меня, даже не удостоив взгляда. — Эй, Бен! — Ноль реакции. — Я с тобой разговариваю!
Покачиваясь, снимаю кроссовок с ноги и кидаю в Бена. Попадаю в спину.
— Что? — не поворачивая головы, спрашивает Бен.
— В чём дело?
— Не собираюсь участвовать в цирке, который ты устроила! И ребятам всё расскажу.
Он возобновляет движение. Чтобы остановить его, мне приходится кинуть в него и второй кроссовок.
— Больная? — Бен резко разворачивается на пятках.
Замечаю появившихся из-за каменных гор ребят. Должно быть, они нас давно уже приметили, раз успели спуститься.
— Это ты больной, если и правда подумал, что я ему полностью поверила. Просто иначе он нас бы не выпустил: держал бы, пока остальные не согласились бы обменять нас на Нити Времени. Я слышала Христофа у себя в голове, Бен! Он… Поверь мне, он мастерски промывает мозги.
Бен хмурится.
— Значит, это всё была игра?