Пепел и пыль

nastiel

Но стрела свою цель не находит: парень успевает перехватить её за пару сантиметров перед своей грудью, обхватив тонкими пальцами за ствол.

— Хорошая попытка, — говорит он.

Бен выстреливает снова, но опять мимо. Это была его последняя стрела в барабане. Остальные висят на поясе, и уйдёт время, чтобы зарядить их. Незнакомец едва ли позволит ему сделать это.

— Стражей в плен мне не было сказано брать, — произносит он с улыбкой. — Но вы оба — это что-то!

Бен бросается на парня в рукопашную. Но не успевает достичь цели, как парень взмывает в воздух и хватает

Бена за горло, утягивая вместе с собой. Я кричу его имя. Бен вдруг перестаёт дёргаться и сопротивляться: повисает, словно тряпичная кукла.

У меня пульсирует плечо, ноет разбитая скула. Снова закладывает уши, и когда я зажимаю их, а потом смотрю на ладони, вижу кровь.

— Вон они! — где-то вдалеке звучит знакомый голос.

Я оборачиваюсь. Ребята. Поднимаю руку и машу им. Нинин и мой взгляды пересекаются, но на её лице вместо облегчения — лишь ужас.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но раньше, чем это случается, свет перед глазами гаснет окончательно.

***

— Слава… Слава!

Хочу открыть глаза, но не могу — настолько тяжелы веки. Вязкую тишину разрывает шепчущий моё имя голос, но мне никак не обозначить себя в ответ. Даже на то, чтобы пошевелить конечностями и понять, что руки связаны за спиной, а ещё что-то давит на лодыжки, уходит целая вечность.

— Коротышка! Открой глаза. Посмотри на меня!

Волнение в голосе Бена никак не улучшает ситуацию. В конце концов, я заставляю себя успокоиться и открыть хотя бы один глаз. Я в незнакомом мне доме. Опускаю глаза на свои вытянутые вперёд ноги. Тем, что давит на них, оказываются тугие верёвки. Руки тоже связаны, только за спиной. А ещё, кажется, с чем-то соединены: то ли с батареей, то ли с металлической частью мебели. Так или иначе, когда я подаюсь вперёд, чувствую сильное давление на запястьях.

— Окей, — выдыхает Бен, когда я перевожу на него взгляд.

Он сидит в такой же позе в противоположном углу между камином и здоровенным деревянным буфетом. По его лицу спускается струйка крови: начинается с волос, проходит меж бровей, обходит нос, касается уголка губ.

— Ты жива, — кивает он.

— Ты тоже, — произношу с трудом.

Нормально говорить мешает онемевшая челюсть. Но, что странно, она не болит. Как и плечо. Опускаю взгляд на сгоревший рукав, но вместо ожога вижу чистую розоватую кожу без единого изъяна. Даже крохотный шрам, оставшийся после неудачного падения ещё в детстве, исчез.

— Где мы?

— Угадай с трёх раз, — Бен поворачивает голову и сплёвывает на пол. — И два уже было.

— Тот парень украл нас?

— Я бы выразился иначе, но смысл ты уловила.

Бен дёргается всем телом, пытаясь ослабить верёвки на ногах и руках. Я повторяю его примеру, но становится только хуже.

— Вам лучше прекратить вертеться, — говорит голос.

Его обладатель выходит из-за угла спустя секунду. В этот раз капюшон фиолетового плаща болтается за спиной, и я наконец знакомлюсь с Власом лицом к лицу. Удивительно, но вместо демонически чёрных глаз, которые я представляла, на меня смотрят голубые и чистые, как летнее небо над Старым мостом. Они оттеняют острые черты, придавая

лицу чуть ли не ангельское выражение.

— Чем сильнее сопротивление, тем туже затягиваются узлы.

— Пошёл к чёрту! — Бен скалится и назло Власу снова принимается за своё.

Я дёргаю руками для пробы. Это не блеф — теперь, акцентируя внимание, я чувствую, как верёвки с каждым моим движением всё сильнее перетягивают запястья.

— Я не хочу причинять вам боль, — Влас проходит в комнату и замирает у дивана, схватившись за его спинку. — Не хочу, чтобы страдали мои друзья…

— Нет у тебя больше друзей, — произносит Бен.

Его взглядом из-под бровей сейчас запросто можно было бы убить.

— Бен…

— Не Бенкай мне тут! Предатель! Убийца!

— Это не так…

— Скажи это тем, кто умер из-за тебя!

Зло пнув двумя ногами стенку буфета, Бен откидывает голову назад. Из него словно разом уходят все силы. Устремив взгляд куда-то перед собой, Бен закусывает губу. Вряд ли он произнесёт сейчас ещё хоть слово.

— Тебя я не знаю, — Влас делает шаг в мою сторону. — Ты новенькая?

Я коротко киваю. Влас выглядит таким… дружелюбным. Хочется вести себя как Бен, но не могу же я злиться на человека, который смотрит на меня с таким интересом!

— Слава, — представляюсь я. — А ты Влас. Мне многое о тебе рассказывали.

Влас, поджав губы, качает головой.

— Могу себе представить. Вы получили наше сообщение?

— Да.

— И?

Я молчу. Не знаю, стоит ли мне отвечать.

— Обещаю, что не причиню тебе зла. — Влас выставляет перед собой руки. — Если бы я хотел убить вас, я бы давно сделал это, — Влас подходит совсем близко ко мне. Краем глаза замечаю движение со стороны Бена. — А вместо этого я залечил ваши раны. Разве плохие парни так поступают?

Я жму плечами. Плохие парни всегда представлялись мне по-другому: зло, так в полный абсолют. Хотя, если заходить с другой стороны, то и мы не сильно-то смахиваем на пресловутых героев.

— Как твоя голова? — спрашивает Влас, имея в виду, видимо, удар, после которого я отключилась. — Дядя думает, Эдгар одно из лучших его творений, но при всех своих физических и психических преимуществах, он имеет слишком скверный характер. Сказано ему было никого в плен не брать и, уж тем более, не ранить стражей…

— Сразу убивать на месте, чтобы не сильно заморачиваться, да? — доносится со стороны Бена.

Бен сползает по стене, на которую опирался спиной. Теперь его подбородок касается груди. Мне даже смотреть на него неудобно, не представляю, каково в такой позе сидеть самому Бену.

— Я не убийца, — мягко произносит Влас.

Когда он поворачивает голову в сторону Бена, чёлка падает ему на лоб. Правду говорят: подсознательно, мы выбираем в пару тех, кто, так или иначе, похож на нас. У Виолы такая же бледная кожа, разве что не иссечена тёмными шрамами, такие же чёрные как смоль волосы, такой же вопрошающий взгляд. Я легко могу представить их вместе, но совсем не понимаю, как мне смотреть на Власа и видеть врага вместо парня, который, кажется, совсем не видит в происходящем ничего плохого.