Пепел и пыль

nastiel

— Две стороны одной медали? — предполагает Ваня.

Тихо кашляет, прочищая горло. Саша тут же сверкает глазами в его сторону, мол: «Как посмел портить мою мелодию? Не умер бы, чуток потерпев!». На это Ваня отвечает ему приподнятыми бровями и лёгким прищуром.

Однажды, сидя за книжкой, я сказала Дане, что сломаю ему пальцы, если он не перестанет барабанить ими по столешнице. Тогда он одарил меня тем же взглядом, полным усталости и легкого пренебрежения.

Две стороны одной медали. Лучше и не скажешь.

— Теперь моя очередь, — говорю я.

Саша, снова услышав

нас, громко вздыхает. Не хочу мешать остальным наслаждаться его музыкой, а потому наклоняюсь ближе к Ваниному лицу. От него пахнет пылью — запахом, которым пропитался каждый из нас за время нахождения в Огненных землях.

— Теперь я спрошу, — полувопросительно шепчу я. Ваня коротко кивает. — Что у тебя с Леной?

— Мы друзья…. если ты об этом. А если не об этом, то тогда я не понял вопроса.

Я хмыкаю. Когда Ваня волнуется, он напоминает щенка, едва отлученного от матери и теперь не знающего, куда ему приткнуться.

— Вы, вроде, очень близки.

— Мы лучшие друзья.

— Ну я так и подумала.

Враньё. Ведь я помню: и тот взгляд, когда он увидел Лену, лежащую едва ли в сознании после встречи с фейри, и тон его голоса, когда он спросил, сколько раз ещё должен её спасать, и радость от её выздоровления, и перепалки, заканчивающиеся виноватыми взглядами обоих в экраны своих наладонников, и излишне долгие пожелания спокойной ночи, и… не знаю, почему, но я заметила. И сделала выводы, в которых сейчас уверена как никогда.

— Знаешь, о чём я думаю? — я толкаю Ваню плечом.

Вроде не сильно, но от неожиданности Ваня покачивается и на долгую секунду теряет равновесие.

— Когда всё это кончится, можно устроить что-то вроде семейного ужина. Вы с Дмитрием придёте к нам домой. Я познакомлю тебя с мамой! Что-то мне подсказывает, ты ей понравишься. Она всегда хотела, чтобы её дети были самыми умными… Даня ещё куда ни шло, а от меня в этом плане совсем никакого толку!

— Слав, — произносит Ваня.

Обычно после моего имени, сказанного таким тоном, не следует ничего, что бы могло мне понравиться.

— Ты, вроде, хорошая, и возможно Даниил с вами очень счастлив, а Дмитрий только и делает, что спит и видит, как снова сможет назвать свою бывшую жену любимой, но…. Это не добрая голливудская комедия, где в конце все счастливы, благодаря наплевательскому отношению к логике и сюжету. Это жизнь. — Выпячивая грудь вперёд, словно каждый следующий вдох ему даётся тяжелее предыдущего, Ваня делает паузу, в течение которой я слышу, как Саша заводит новую песню. — У нас ничего не получится. Семья — это…

— Не надо, — обрываю Ваню я. И с чего вдруг решила, что он переменил своё мнение? То, что несколькими минутами назад он был ко мне добр, не значит ровным счётом ничего! — Ты не обязан ничего объяснять…

Кажется, Ваня что-то произносит, но я уже не слышу, стремительно направляясь к двери и исчезая в доме. Пытаюсь заставить себя остановиться и подумать. На что я обижаюсь? На то, что у Вани есть своё, отличное от моих розовых мечтаний, мнение?

Но ноги сами ведут меня прочь.

Влетаю в дальнюю комнату, хлопаю дверью….

… И подскакиваю на месте, когда вижу Эдзе, удивлённо вскинувшего

брови и замершего с какой-то деревянной посудой в руках.

— Впрочем, — произносит он, осматривая меня с ног до головы. Взгляд его цепляется за карман моих штанов, в котором лежат Нити. — Ты как раз вовремя.

Молча вытаскиваю Нити и протягиваю Эдзе. Он выставляет посудину, которой оказывается неглубокая щербатая чаша, и подбородком указывает мне, чтобы я положила их на дно.

Сейчас там что-то чёрное и крупное, напоминающее камни, плавает в золотисто-зелёной жидкости, мутной, как болотная жижа, и пахнущей в чём-то похожем на ихтиоловую мазь.

— Ты не захочешь знать, что это, — произносит мужчина раньше, чем я открываю рот, чтобы спросить.

Поджимаю губы и киваю. За последнее время я привыкла играть по чужим правилам.

— Значит, всё почти готово? — предполагаю я.

Эдзе отворачивается к столу. Телосложением он ни в чём не уступает своему сыну; мышцы обоих высечены из мрамора. Только Лукас носит свободную одежду, прячась за разлетающимися рукавами и широкими штанами, а Эдзе наоборот облачает своё тело в то, что будет подчёркивать каждый его идеальный изгиб.

— Почти, — повторяет Эдзе. — Ненавижу это слово. Почти — это недостаточно. Лучше уделить своему делу чуть больше времени, чтобы оно вышло полностью, чем пытаться работать с огрызками.

Вместо ответа я обхожу стол и присаживаюсь на кровать. Воздух в комнате пропитан чем-то инородным. Не представляю, как сегодня нам удастся уснуть, если к ночи это не выветрится.

— Откуда тут взялся стол? — спрашиваю я.

Треугольный и высокий, как барная стойка; как раз подходящий размер для того, чтобы Эдзе колдовал над ним, не горбясь. Столешница чёрная, в отличие от красных тонких ножек, и покрыта причудливыми узорами. Несмотря на небольшой размер, стол умещает на себе много разных предметов: здесь и деревянные чаши разных размеров, включая самую большую, в которой бултыхаются Нити, и ступа, и какие-то травы в баночках, и кости (по размеру маленькие; интересно, человеческие?), и синие свечи, напоминающие восковые карандаши для рисования, и перья чёрной птицы. А главным венцом всего этого магического беспорядка является маленькая, но распухшая от вложений и страниц книга в коричневой плотной обложке.

— Это книга магии?

Эдзе поднимает на меня многозначительный взгляд.

— Кто я, по-твоему, лесная волшебница? — едва размыкая губы, произносит он. — Это гримуар. Серьёзный учебник, а не детские почеркушки.

— Я просто спросила.

— А я просто ответил.

Если бы я не знала, что Эдзе — отец Лукаса, подумала бы, что он родственник Бена.

— Как вы переместите нас, если в то время мы ещё не были рождены?

— Я свяжу вас с вашей кровью, — теперь уже не отрывая взгляда от своих дел, отвечает Эдзе. — Влас вернёт Христофа в его тело, я же вас — в тела ваших предков. Для этого придётся буквально поменять вас местами во времени. Это ещё опаснее, чем обычное путешествие в прошлое, потому что всегда есть вариант ошибки и того, что вы застрянете там навсегда без возможности вернуться обратно после обрыва Нитей.