Пепел и роса
Шрифт:
— Мне так раньше не зашивали раны. — проговорил он после долгого молчания. — Новая методика какая-то?
— Вроде того. — я тщательно промазывала края зеленкой.
— А это лекарство? Я его тоже еще не встречал.
Да я и сама не в курсе, в каком году эту зеленку изобретут. По-моему, европейцы вообще без нее обошлись, но у нас экстренный случай.
— Зато действенное.
— И откуда же оно у Вас?
— Вы же в курсе, я работала в аптеке. Там у меня была возможность немного экспериментировать. — я уже закончила свою работу и теперь с ужасом смотрела на воспаленные края раны. Логика настойчиво намекала, что как по волшебству
— Экспериментировать? — каркающе проговорил Тюхтяев.
— Ну да. — я встала и распахнула окно для проветривания. — Есть же всякие новые идеи у фармацевтов в мире, которые еще не апробированы в России. Жаль, без диплома мне не развернуться было… Но Вы не переживайте, все хорошо работает — я на себе проверяла.
И еще сотни миллионов детей в СССР могут подтвердить живительную силу зеленки при любых неурядицах.
Больной тоскливо уставился в потолок. Потом додумался до чего-то своего.
— И зашивали меня тоже Вы? — зрачки сузились, а брови, напротив, приподнялись над обычным своим местоположением.
Ох, как же ему хочется услышать отрицательный ответ.
— Согласитесь, лучше, чем та вышивка получилось?
Только шум внизу спас нас обоих от скандала.
Пришли мои инженеры, о которых я совсем запамятовала. Мы с ними пообедали, причем я вынуждена была все время помнить, что рядом со мной, буквально через десяток метров лежит статский советник, при котором уместны не все шутки. А мои гости — Оленищев, Аркадий Павлович Гугучев, плотный и величественный брюнет, и совершенно бесцветный внешне, но искрометно шутящий Дмитрий Михайлович Еремеев, племянник руководителя Русского минералогического общества, этого не знали, и потому себя не сдерживали. Вопреки всем опасениям работа над картой уже продвинулась настолько, что гипсовый уменьшенный вариант был готов, настоящий решили сделать размером два аршина длиной и один шириной, так чтобы поместить как можно больше минералов. На гипсовом макете карандашом разметили расположение пород, пересчитали их соответствие с нашими запасами, погрузили все добро в телегу и увезли в мастерскую. Конечно, я во всем этом процессе напоминала пятое колесо, но зато всем было весело. После ухода мальчиков стало как-то пусто и тихо — теперь формальный повод для встречи представится только когда все будет готово. Учитывая наличие у меня постояльца — неплохой вариант, но я уже привыкла к ним…
Тюхтяев пребывал в меланхолии. Температура тела в 37?С намекала, что процесс лечения идет нормально, зато моральный дух пребывал в упадке.
— Вы пугаете меня, Ксения Александровна. — бесцветно произнес он.
— Полагаете, что я похитила Вас и удерживаю для опытов? — я не очень удачно пошутила, да он «Мизери» не читал.
— Нет. Но эти Ваши наклонности… Вы могли бы поступить в медицинский Университет, стать фельдшером, но не нарушать закон о врачебной практике… — неужели сам в это верит?
— При Его Величестве Александре Александровиче у меня было не очень много шансов на высшее медицинское образование, да и средств на него в моей семье особенно-то и не нашлось. — я с ногами, попирая все приличия, устроилась в кресле. Это оказалось удивительно удобным, надо будет его перетащить в кабинет. — А потом, Вы сами знаете мои обстоятельства. Скорее всего Николай Владимирович давненько
— Но…
— А если бы я не обладала всеми моими знаниями или боялась их применять на практике, то Вы бы уже истекли кровью.
— Так-то оно…
— Будем считать, что это Вы так выразили признательность за то, что я смогла Вам помочь в трудную минуту. — неужели нет других тем для разговоров?
— Но раз Вы столько всего знаете, просто преступно закопать свой талант в землю. — с неуместной патетикой заявил он.
— Я подумываю над открытием фармацевтической фабрики, но средств, даже моих, на это не хватит. — призналась я. — На этом можно было бы успешно заработать, а если производить что-то, неизвестное в других странах — то и получить преференции в случае войны. Вспомните, какие были санитарные потери в Крымскую? Имей мы преимущества в медицинском обеспечении, могли бы расширить границы Империи еще тогда.
На самом деле, это стало моим диким разочарованием. До своего второго пришествия в XIX век я рассчитывала на быстрый поиск адекватного фармацевта, которому по сходной цене, а то и за процент от прибыли, смогла бы продавать рецепты. Потом стало понятно, что пока еще тут нет ни одной полноценной фармфабрики, и это стало моей идеей-фикс. Но все попытки найти подходящего проводника потерпели сокрушительный крах: ни врачи, ни фармацевты не желали слышать о любых, самых мизерных новшествах. Самая большая моя надежда была на графиню Ольгу, которой очень понравились обезболивающие. Если бы она надавила на мужа, то можно было бы… Но и здесь все глухо. На намеки Ольга не реагировала, а к графу лезть как-то боязно.
Перед сном я еще раз осмотрела швы — они неплохо подживали, да и вообще, создалось впечатление, что на Тюхтяеве — как на собаке… Он молчал, на вопросы отвечал односложно и вообще не проявлял всегдашнего добродушия.
— А где же Вас так угораздило? — задала я мучавший меня вопрос.
— Не берите в голову, Ксения Александровна. — поморщился пациент.
— А все же? — я поудобнее устроилась на стуле всем видом демонстрируя намерение встретить второе пришествие именно здесь.
— Да прямо на Моховой — я Его Превосходительству бумаги только завез. Даже не рассмотрел, пока с кучером договаривался. — с какой-то детской обидой на мироздание сообщил он.
Интересный поворот. Второй порезанный — и все рядом с господином Татищевым. А тут и граф приезжал что ли? Но оказалось, что губернатор сидел в Москве, а бумаги ожидали его приезда.
Ранним утром в двери заколотили. Мефодий стоял чуть позади, а разгневанный граф атомным ледоколом возвышался на пороге.
— Где он? — ни дать, ни взять суровый отец, застигнувший растлителя юной дочери.
— На втором этаже в комнате для гостей. Устинья, проводи. — распорядилась я. — И, Николай Владимирович, не очень его тревожьте, а то швы разойдутся.
Подслушивать не стала, хотя и очень хотелось.
Вышел губернатор из палаты мрачный, не глядя опрокинул солидную порцию коньяка, закусывать отказался и устроился на диванчике. Я успела прикрыть свой портрет-ню ширмой и терпеливо ожидала речи.
— Молодец, что выходила. — наконец выбрал тему для разговора. — Теперь он просто обязан на тебе жениться.
— Может не надо? — заканючила я. — Мы никому не расскажем о его лечении.
— Посмотрим. — отрезал родственник. — Соглядатаи твои небось уже напели начальству?