Пепел и роса
Шрифт:
Он обнял меня покрепче.
— А после нашего путешествия я понял, что вообще не знал Вас.
И мы решили восполнить недостаток информации старым библейским способом. Даже не поняла, когда заснула.
Следующий день провела с улыбкой счастливой женщины, у которой нет вообще никаких забот, которая не влипла в многоходовую шпионскую интригу, а другими они и не могут быть при таком-то статусе игроков, у которой не появился совершенно лишний и дьявольски неудобный жених, которая не врет всем и каждому о своем прошлом и которая не знает, что весь этот прянично-сказочный мир вокруг, похожий на огромный хрустальный снежный шар, через девять лет впервые треснет, а потом подстреленный
Выгуляла Лазорку, заодно и сама развлеклась. Вспомнила, как весело было в этой амазонке шутить с козой. Словно так давно это было — до прошлой ночи. Вечером внимательно рассмотрела крыши, округу, но своего любовника не нашла. А хотелось, да еще как.
Потом наступил отходняк от эйфории и захотелось взглянуть на ситуации не глазами мартовской кошки, а уже реалистичнее. Пусть и не сквозь призму ханжеской благопристойности, но глоток здравого смысла не повредит. Вот я. Типа графиня и добропорядочная женщина. С полицейским надзором и темным прошлым. И принимающая в гостях не только родичем порученных дипломатов, которым мы официально представлены, и потому играем по определенным правилам, но и непонятного жандарма, который получает все то, что в эту эпоху можно и нельзя, причем бывающего исключительно тайком, под покровом ночи… Как-то не очень красиво выходит.
И вот сам жандарм, который тайком шастает к поднадзорной аристократке, сумбурно признаваясь в своих чувствах и еще более сумбурно намекая на невозможность продолжения. Тоже не очень стандартный романтический герой без страха и упрека.
Отвлекалась от депрессивных размышлений я чтением иллюстрированного справочника по миру насекомых. Очень хочу стать самкой богомола в следующей жизни. Эти девушки явно не рефлексируют по таким мелочам.
И засыпается легко после описаний размножения у ос. И снятся бабочки, шевелящие огромными расписными крыльями прямо на моих плечах, щеках и забирающиеся под рубашку. Или это не бабочки?
Переворачиваюсь и открыв глаза обнаруживаю этого безумного мужчину. Мою постыдную тайну. Совершенно бесперспективные отношения, да.
— Я без приглашения. Не могу не думать о Вас. — и легкая опаска в глазах, видимо остатки воспитания вопиют о невозможности данного поступка и ситуации в целом.
О чем с ним вообще можно разговаривать? Аморальный губитель репутации, крест на моем блистательном светском будущем, пощечина учебнику хорошего тона.
Поэтому за галстук тяну в постель и полушепотом смеюсь, когда он падает, не удержав равновесие. Весь здравый смысл — он за дверями спальни. А тут он и я. Вместе с бабочками и светлячками, ночным питерским дождем и самыми безумными общими секретами.
Он уходил около четырех утра. Бессонная ночь нас не то чтобы вымотала, но любые движения казались ненужными, лишними. Я, обняв подушку, наблюдала за ритуалом одевания: кальсоны, носки, которые пристёгивались к ним подтяжками, рубашка, брюки, жилет, сюртук. Нарочито медленно все это делал, словно растягивал время. Белые ночи делали границу между вчера и сегодня незаметной, да и нам было не до окон, так что полутень его встретила, она же и провожала.
Помедлил, вернулся к постели и встал рядом со мной. А все-таки он красивый. Причем именно не милашка, а красивый мужчина, истинно мужской привлекательностью красивый. Такому можно подчиняться, такого можно вожделеть и не скрывать
— Мы не сможем видеться так. — он предусмотрительно сжал мои ладони. — Вы достойны лучшего, чем быть тайной любовницей.
Как будто я щенок и меня тоько что носом ткнули в вонючую лужицу. Не понимаю почему — все же прошло настолько хорошо, что и представить было невозможно. И вот тут меня прорвало.
— Да прекратите Вы уже!!! В конце-то концов, у меня и своя женская гордость имеется. Раз Вам не нужна, так и скажите — я Вас под венец не тяну и делать этого не стану. Никогда! А если нужна — то придумайте, как изменить обстоятельства.
Я даже выглядывать не стала как он доберется до соседской крыши. Не убился бы — и хватит с него. Вот надо же испортить впечатление от такой чудесной ночи.
К исходу недели приехал Тюхтяев, и я приняла его приглашение на прогулку. С удовольствием.
12
Дело было так. С утра субботы пришло письмо от Михаила Борисовича, в котором он извещал о прибытии и надеялся на возможность встречи. Я всесторонне обдумала эту ситуацию и решила, что киснуть нечего, а Тюхтяева в любом случае не жалко. Бачили очи що купали.
Он пришел в новеньком гражданском костюме насыщено-серого цвета, с букетом розовых розочек и своей традиционной иронией. Я нарядилась в лучшее прогулочное платье — нежно-золотое, с тонким черным орнаментом, помахала наблюдателям (тем сразу после моего отбытия Мефодий обещался занести корзину с бутылкой вина, пирогами и наилучшими пожеланиями) и двинулась на променад.
Сначала хотелось покататься на Лазорке, но днем жарковато и мы с ней ограничивались пробежками по утренней прохладе. Так что доверилась его вкусу и отправились мы сложносочиненным маршрутом, который подозрительно напоминал то, как я глумилась над своими иноземными ухажерами.
— Михаил Борисович, а что именно Вы хотите мне показать? — задалась я вопросом, когда он в очередной раз что-то шепнул кучеру и мы вновь сменили траекторию.
— Хотелось бы развлечь Вас, Ксения Александровна. — несколько смущенно и кротко ответил он.
— Ах, как это мило. — я лучезарно улыбнулась. — Может тогда в Кунсткамеру?
В этом музее меня должны были еще помнить с прошлого раза, но диковинок много не бывает.
Часа два мы гуляли по музею, смеялись и ужасались, восхищались и изумлялись. До сего момента Тюхтяев был для меня человеком-функцией — следователь при губернаторе, или кто он там, источник мигрени, ресурс для розыгрыша. То, что он еще и разбирается в геологии, в отрочестве собирал гербарии, но не на уровне два-три листочка, подобранные на прогулке, а отражающие все этапы развития растения, узнала только тут. Оказывается, это именно ему пришлось пожертвовать часть своего собрания Брэма ради моего увлечения.
— Но я уже восполнил пробелы. — улыбнулся он.
Мы обсудили теории дарвинизма и креационизма, сошлись на том, что первая страдает пробелами в самом начале, а вторая слишком упрощена, но в принципе обе могут дополнять друг друга. В целом, я иногда забывалась, и порой с трудом изворачивалась после цитат еще не написанных книг и упоминаний несовершенных открытий.
В геологии я совсем не разбираюсь, разве что могу отличить песок от глины, так что на этой половине поля Тюхтяев блистал. Впервые наблюдаю его за долгими монологами о том, что ему по-настоящему интересно и это совсем другой человек. Нет, язва, конечно, еще та, но блеск в глазах, увлеченность, по-настоящему интересный и динамичный рассказ, причем он обращал внимание на мою реакцию и подстраивался под скорость восприятия, в общем, мне бы такого учителя географии в школу — и не тем бы в жизни занялась.