Пепел кровавой войны
Шрифт:
— Прекрати, — буркнула та и встала, опираясь на плечо Мрачного. Только в правой руке у нее осталась сила. — В сотне футов от нас решается судьба всей Звезды, а величайший колдун эпохи предпочитает болтать о всяком дерьме.
— Она все еще сердится на меня из-за той ссоры... Когда же это было? Восемнадцать лет назад? — При менее отчаянных обстоятельствах показалось бы забавным, с какой быстротой Хортрэп разговорился со случайной собеседницей и ее спутницами. — Ну хорошо, мы поучаствуем в этой драке, как только узнаем имена наших новых друзей.
— Ух ты!
Последний член их измученной команды прокатился по мокрой лестнице. Когда все пошло через задницу, Неми, в отличие от Мрачного и Дигглби, не стала привлекать к себе внимание. Но все время находилась неподалеку, в толпе зрителей по другую сторону Врат Диадемы. В тот самый момент, когда Хортрэп с помощью своей магии перебрасывал друзей через портал в Отеан, Мрачный заметил, как Неми вышла из толпы, и вот она появилась здесь, вслед за ними.
Любопытно, что ее каштановые волосы не поседели, как не изменили цвет и черные пятна василиска; покрывало сползло с клетки, но капризный маленький монстр выглядел необыкновенно довольным. Неми радовалась куда меньше:
— О боги, меня сейчас стошнит!
— Кто вы? — спросила непорочновская шаманка у нетвердо стоявшей на ногах иноземной ведьмы, опережая Хортрэпа. — И сколько еще вас должно прибыть?
— Неми — последняя, а теперь расскажите про Чи Хён, — попросил Мрачный, с шипением вставая со ступеньки. Казалось, кишки норовят вывалиться наружу, и на этот раз у них может получиться. — Где она?
— Поехала к нашей третьей сестре, — ответила непорочная, показывая на стену дыма и дождя, откуда вдруг донесся звериный вой. — Ох!.. Должно быть, это она. С ней иногда так бывает, когда...
Мрачный решил сам выяснить, что с ней иногда бывает, и бросился на голос. Он настолько вымотался, что больно было переставлять ноги или даже просто дышать, но еще больней было держать копье деда. Однако, когда первый тотанец бесшумно появился перед ним и замахнулся косой, Мрачный вонзил ему в шлем наконечник и почему-то не почувствовал боли. К слову сказать, так же было и в Диадеме, когда он схватился с охранниками, — как только копье напилось крови, Мрачный забыл про свой многострадальный живот.
Вскоре он вообще перестал вспоминать про боль и усталость, колющими и рубящими ударами встречая одного солдата за другим. Мрачный так старался решить все по-хорошему с теми смертными из охраны Диадемы и очень расстраивался из-за того, что непреднамеренно искалечил их. А сейчас не чувствовал никаких угрызений совести, прокладывая себе дорогу сквозь гущу солдат в черных панцирях, загородивших от него Чи Хён. Он метался и петлял, разыскивая в самой гуще битвы возлюбленную, не обращая внимания на глубокие раны и тяжелые удары, смутно осознавая, что один из швов лопнул, но все равно надеясь, что живот не подведет.
Огромный крылатый монстр опустился прямо перед ним, колючие щупальца волочились по земле, убивая без разбору и кобальтовых, и тотанцев.
Чудовище схватило нескольких солдат и исчезло в дыму так же быстро, как и появилось. Словно следуя за отвратительным запахом летучего демона, по пятам за ним полз еще более мерзкий монстр — нечто вроде змеи, состоящей из огромного количества червяков, или гигантского червя, состоящего из множества извивавшихся змей. Мрачный ясно понимал, что тварь умирает, — возможно, она умирала уже в тот момент, когда сверхъестественным образом появилась в этом мире. Но даже в агонии ее части расползались во все стороны, опутывали ноги и своим и чужим, сжимаясь вокруг всего, к чему прикасались, с такой силой, что прогибалась броня и струей била кровь.
Дым сгущался. Обогнув распадающегося червя и его безумно дергающееся потомство, Мрачный споткнулся и едва не упал прямо на шипы длинноногого чудища. Слюнявая вертикальная пасть сомкнулась, пытаясь откусить ему голову, но проглотила только черную сталь. Мрачный уклонился от копья тотанца, показал, как обращаются с таким оружием настоящие воины, и тут наконец увидел ее.
Только это, вероятно, была вторая сестра Чи Хён, о которой говорила пожилая женщина на ступеньках храма. Эта забрызганная кровью воительница была как две капли воды похожа на его возлюбленную, но постаревшую лет на десять. Она превосходно сражалась, а когда ее черный клинок отрубил голову еще одному тотанцу и появилась возможность перевести дух, она взглянула на Мрачного сквозь пелену дождя и...
Это была она. Он узнал ее, как только их взгляды встретились, еще до того, как в усталом мозгу отложилось, что на руке, которой женщина сжимала черный меч, не хватало двух пальцев. Каждую ночь со дня разлуки Мрачный представлял себе тот момент, когда снова отыщет ее, и каждый раз в его фантазии она дарила ему лишь ту загадочную мимолетную улыбку, которую он не замечал при первых встречах. Однако сейчас она улыбнулась шире, его имя слетело с губ... И вдруг еще один огромный монстр вырос из клубов дыма позади нее, так быстро, что Мрачный не успел даже остановиться.
Это был он. Красавец-варвар выглядел точь-в-точь таким, каким она помнила его, вплоть до озорной улыбки на лице... улыбки, которая тут же сменилась гримасой ужаса. Его копье взлетело, и если бы Чи Хён заранее не подняла меч, то ни за что не сумела бы отразить этот удар. Обоих отбросила назад сила столкновения двух лезвий из черной стали. Шаграт, сбитый с толку точно так же, как и Мрачный, тоже намеревался броситься на незнакомца, слишком близко подошедшего к хозяйке. Она окриком остановила его и с облегчением убедилась, что, не считая нескольких почерневших чешуек, панголин не пострадал. Во всяком случае, по сравнению с Мрачным, чьи руки и ноги покраснели от множества ран, а туника спереди намокла от крови, хотя на ней и не было видно свежих разрезов.
Он обращал на свои раны не больше внимания, чем она на травмы панголина. Они преодолели последние несколько шагов, разделявшие их, озираясь при этом, не атакует ли их кто-нибудь. Кобальтовые отбили этот участок земли у врага, так что все проносившиеся мимо в дыму, под проливным дождем, были одеты в синее. Мрачный воткнул копье в грязь и обнял Чи Хён.
Это были лучшие объятия в ее жизни, и они искупали все, что пришлось пережить Чи Хён. По крайней мере, так она считала в этот момент, а когда кремнеземец, о котором Чи Хён отчаянно тосковала, очень осторожно, опасаясь сделать что-нибудь не так, поцеловал ее, все стало еще лучше. Она со стоном наслаждения ответила на поцелуй, а затем оттолкнула варвара, чтобы совсем не потерять голову, и огляделась в поисках врага. Шаграт свернул кольцом хвост, защищая влюбленных, но эта ограда не могла остановить копье или стрелу...