Пепел кровавой войны
Шрифт:
Солдаты в черных доспехах окружили ее, отрезав от Хортрэпа и остальных тронов, и распределились по краям террасы, на которой она появилась. Покрытая жалящими шипами броня казалась опасней зазубренного оружия. Мордолиз утробно зарычал, а София сжала рукоять молота. Им придется очень постараться, чтобы исполнить желание Хортрэпа и принести в жертву Диадему... Но сначала она попытается выполнить собственный план, каким бы глупым и беспомощным он ни был.
— Выслушайте меня! — прокричала София, не зная даже, нужны ли ее слова этой армии телепатов, как назвал их Хортрэп, и способны ли они вообще понять ее. — Если я погибну, погибнете и вы. Убьете меня, и мой демон отправит вас назад, в Изначальную Тьму! — У Софии все еще кружилась голова, и она не решалась подняться с колен. — Вы же умеете читать мысли. Так убедитесь, что я не обманываю! — Ее голос дрогнул, когда они приблизились еще на несколько метров. Но не за себя она боялась, а за жителей Диадемы, которые должны обратиться в пепел просто потому, что у Софии не хватило ума придумать более хитрый план. — Мир для всех, если я останусь жива, или смерть для всех, если погибну! Загляните в меня, мать вашу, загляните, и вы увидите, что я говорю правду!
Они остановились. И что еще невероятней, отступили. Но Мордолиз продолжал рычать со все возрастающей злобой. София оглянулась и увидела, что он смотрит куда-то за спины солдат. Она встала, повернулась лицом к Вратам, через которые пришла сюда, и поняла, что так взбудоражило демона. Эти Врата отличались от всех прочих, которые ей довелось увидеть. Костяные арочные мосты скрещивались над ними, и у каждого пересечения стояла причудливая фигура.
Их было пятеро, и еще пятеро расположились вдоль внешней границы, в тех точках, где соединялись мосты, а с потолка над центром Врат свисали три гигантских кокона. Эти жрецы, или кто там они на самом деле, смотрели на нее запавшими глазами. Нельзя даже сказать, что они походили на трупы, потому что эти существа с уродливыми лицами были древней любой мумии.
— Ваш-ш-ше величес-с-ство, — прошептало ближайшее существо на высоком непорочновском и отвесило преувеличенно церемонный поклон.
И непонятно, что больше встревожило Софию: то, что одежда этого человека состояла из копошащихся белых муравьев, или то, что он обращался к Мордолизу, а не к ней.
Глава 27
У Марото невыносимо пекло ноги. Исцеленное Вратами колено решило, что все лечение пошло насмарку, и ощущение было такое, будто он шагал по битому стеклу. Наложенные швы причиняли почти такую же боль, как и сама рана в боку. Рука с копьем едва не отваливалась, но ей могла лишь позавидовать другая, в которой он нес птичью клетку ведьмы. Он в буквальном смысле потел кровью. С лица словно содрали кожу и посыпали его солью. Ах да, глаз тоже не радовал. Но лучше уж так, чем омертвевшая дыра на этом месте. Отсутствие боли пугало бы гораздо сильней.
Но при всем этом он давно не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, когда вел сотню с небольшим уцелевших цепистов назад, в Отеан. Марото забыл про жуков и вообще возродился для новой жизни! Ведьма угостила его чудесной дурью, кроме шуток. Во всяком случае, это средство не заглушало боль, как другие, а давало силы, чтобы вытерпеть ее и взять на себя еще больше. Надо отдать должное ползучим гадам: если бы он не охотился за многоножками пару десятков лет, то не приобрел бы такой замечательной устойчивости к ядам и сейчас, скорее всего, был бы уже мертв. Какую бы гадость игольчатый тотанский шлем ни впрыснул ему под кожу, вызвав кровавый пот и изрядно навредив нервной системе, но руки по-прежнему способны держать оружие, а чье сердце не бьется быстрее в сражении? Разумеется, еще не вечер, и ведьма, похоже, считает, что это лишь вопрос времени, когда его размягченный токсинами мозг вытечет через нос, но ведь то же самое можно сказать о чем угодно, разве не так? Это лишь вопрос времени, когда вы умрете.
Взобравшись на развалины внутренней городской стены, он постоял на самом верху. Его окровавленные добровольцы проходили мимо, спускались на улицу и устремлялись к обещанной безопасности за стеной, разделяющей Отеан пополам. Феннека подвезла на своей гигантской мокрице, или кто это был на самом деле, одна из сестер Чи Хён, ведущая объединенные, но наголову разбитые силы кобальтовых через напичканную ловушками западную часть города, а Марото оставался в арьергарде вместе с новыми друзьями. Неми, пыхтя, пробиралась к нему между обломками, за ней следовала Индсорит, а еще дальше, в трущобах, Чи Хён и Мрачный с остатками кобальтовой кавалерии прикрывали их отступление.
Это выглядело совершенно безнадежной затеей, потому что огромная северная армия уже вливалась в город через внешнюю стену, а многие тотанцы из первой армии все еще скрывались в близлежащих переулках. Единственное неожиданное преимущество состояло в том, что большая часть их наводнила Осенний дворец, встроенный во внутреннюю стену к югу отсюда. Люпитера оказалась права, благодаря ложным, но правдоподобным сведениям, полученным от Марото, что тотанцы попытались захватить в плен императрицу Непорочных островов и весь ее двор, ошибочно решив, что те находятся в пустом замке. Глядя на ступенчатые террасы и наружные лестницы, заполненные гадами в черных панцирях, спешащими вниз, Марото пришел к выводу, что они уже убедились в необитаемости дворца. А это означало, что тотанцы вскоре снова бросятся в погоню за убегающим противником, и, когда они достигнут пролома, все кобальтовые, оставшиеся в трущобах между двумя стенами, окажутся в западне.
Марото почувствовал, как напряглось его Милосердие от перспективы принять смерть прямо здесь и сейчас. Представление Хортрэпа, окружившего себя огромной оболочкой из тараканов и бросившегося на тотанцев, задело какую-то струну в его груди. Хватальщик был самым эгоистичным подонком из всех, кого Марото когда-либо встречал, но колдун героически пожертвовал жизнью, чтобы спасти друзей. Думал или нет старик о том, что это будет его последний бой? Почти нет сомнений, что он уже мертв, если не случилось чего похуже, ведь недаром Ассамблея вексов без устали выпытывала у Марото все, что он знал о Хортрэпе, проявляя к ведьмаку исключительный интерес. Хотя никто из этих уродов не объяснил, чем им так ненавистен Хватальщик, не было сомнений, что они ждут не дождутся того дня, когда Хортрэп попадет в их морщинистые лапы. Марото полагал, что это обычная конкурентная борьба, колдуны всегда были зловредной породой. Увидев, как один из древних жрецов направил своего дракона-кальмара прямо в грудь хортрэповского колосса и сбил с ног, Марото решил, что Ассамблея вексов наконец-то добралась до ведьмака.
Впечатляющий пример для подражания. Но Марото был специалистом в своем деле, он всегда оставался на последнем рубеже, и если Хортрэп Хватальщик своей смертью помог кобальтовым пройти так далеко — что ж, Марото поможет им дойти до конца. А конец наступит неподалеку от храма Пентаклей, где, вероятно, погиб Канг Хо. Вот вам материал для новой легенды: Пятый Негодяй присоединяется к Третьему и Первому, приняв достойную смерть у стен Осеннего дворца. Настоящая гребаная классика.
— Идем, — позвала Индсорит, соскальзывая с кучи мусора на улицу Западного Отеана. — Они уже поравнялись с нами.
— Они уже выше нас, — поправила Неми и указала назад, туда, где покрытая мехом тварь с миножьей пастью на каждой из гибких конечностей взобралась на неразрушенную часть внешней стены. Если бы в первой тотанской армии были такие огромные чудовища, они бы взяли Осенний дворец за считаные часы, а не за недели. — Пора убегать, капитан Марото. Вы обязаны мне жизнью, и правила приличия требуют отплатить тем же.
— Я тоже так считаю, — ответил он, вдохновленный мыслью о самопожертвовании. — Буду удерживать этот проход столько, сколько вам понадобится для бегства. Не могли бы вы передать моему племяннику копье? Сомневаюсь, что у меня будет возможность самому сделать это...
— Ни в коем случае! — рассердилась ведьма. — Я не для того спасала вашу жизнь, чтобы вы тут же ее выбросили.
— Простите? — не понял Марото. — Вы же сказали, что яд, попавший мне на лицо, убьет меня, правильно? Так почему я не могу остаться на последнем рубеже, чтобы выручить остальных?
— Я сказала, что яд может оказаться смертельным, — ответила Неми и поднялась на цыпочки, чтобы осмотреть лицо Марото, превратившееся в медленно сочащуюся кровью игольницу. — Но мое яйцо замедлило его действие, и у вас еще есть немного времени; не стоит тратить эти бесценные минуты на глупый спектакль. Вы должны отнести Зитатрис в безопасное место, потому что я сама, даже приняв двойную дозу, не смогу бежать с клеткой в руках... Если вы погибнете, погибнет и она, и тогда я тоже умру.