Пепел кровавой войны
Шрифт:
У нее был вкус жизни. И она поцеловала Марото еще крепче, так, как ему всегда хотелось. Ее пальцы пробежались по его волосам, осторожно, чтобы не задеть рану. Другая рука нашла его локоть, соскользнула к ладони и ухватилась, словно Чхве боялась, что он снова пропадет, пока она целует его...
И тут какая-то чудовищная сила ударила в бастион, и он накренился. Марото и Чхве разбросало в разные стороны; ее острый зуб царапнул ему язык. Они замерли, испуганно скорчившись, ожидая, что стена обрушится под ногами, что они разобьются насмерть. Но катастрофа откладывалась, и они выпрямились. Сопровождался ли еще чей-нибудь первый поцелуй такими зловещими предзнаменованиями?
Ну хорошо, возможно, что-то похожее случилось, когда Марото целовался с Бань на пасторальных холмах Джекс-Тота, перед тем как его схватили летающие монстры. Но то был вполне невинный чмок в щечку, сопровождавший яростные шлепки по заднице. От этих воспоминаний опять защемило сердце... Но вовсе не из-за раскаяния, поскольку они с Бань никогда не говорили о какой-то исключительности в своих отношениях. Сердце заныло, потому что Марото не поцеловал очаровательную пиратку еще один, последний раз, и если это выдает в нем развратника — что ж, он никогда и не утверждал обратного.
— Ой!
Чхве заметила что-то на мокрых каменных плитах, наклонилась и подняла. Это была скошенная чаша трубки и чубук из оленьего рога, отвалившийся при падении. Возможно, даже к лучшему, что Бань не явилась сюда ради спасения задницы Марото.
— Какая неприятность, я сломала твою трубку!
— Нет, это у меня недержание в руках, и, честно говоря, она никогда не была моей. — Марото положил обломки в кисет. — И мне начинает казаться, что в мире нет ничего такого, что нельзя починить.
— Извини, я пытаюсь не улыбаться, но не получается. Ты и в самом деле здесь. Это не сон.
— Улыбайся все время, прошу тебя! — Марото и сам с трудом верил, что все это происходит наяву. — Я не мог... то есть я хочу сказать... Значит, это ты предложила Сингх отправиться в Отеан? Надеюсь дожить до того дня, когда услышу эту песню.
— Она очень короткая, — ответила Чхве с обстоятельностью, которая так нравилась Марото. — После нападения тотанцев я решила рискнуть и одна шагнула в Голодную Пасть. Я внимательно следила за Феннеком, когда он провел нас через Врата Зигнемы, и отважилась повторить его действия. Попав в доминионы, я разыскала кавалерессу, чтобы переманить ее на мою сторону и отомстить императрице. У меня получилось. Вот и вся песня... Но... есть для тебя и другие.
Близкая вспышка осветила лицо дикорожденной, по которой Марото так соскучился, и едва ли он мог бы припомнить лучший момент в своей жизни. Но затем он увидел за ее спиной, как целый город взорвался, словно связка петард. Воздушная волна обрушилась на центральную стену, горизонт почернел от дыма, ослепительно вспыхивали целые поместья, пылающие головки сыпались градом. Взрывы подбирались все ближе, поднялся ветер, и Марото подумал, что эта стена недостаточно высока, чтобы сдержать жар. Западный Отеан погиб у него на глазах, но задолго до того, как разорвалась последняя бомба, в восточном городе тоже начались пожары. Спящие Жрецы Отеана устроили надежную западню: заманили вражескую армию в город, а затем сожгли свою проклятую столицу дотла! Честная игра, хотя и не очень дальновидная... А впрочем, непорочные могли с самого начала понимать, что их положение безнадежно и в лучшем случае они смогут лишить своих нечеловеческих врагов добычи.
Вот, значит, как все вышло. После всех ожиданий, кровопролитий и сомнений Марото наконец-то встретил девушку из своих снов, чтобы умереть рядом с ней. Неужели все и всегда должно получаться вот так, через жопу?
Глава 28
Пурна заморгала слипающимися глазами, не в силах поверить, что именно теперь, в самом конце приключений, седая лисица снова появилась в ее песне. Строго говоря, София не принадлежала к числу тех, с кем у нее не сложилось. Даже если бы Пурна очень захотела, такая связь причинила бы куда больше бед, чем можно уместить в седельных сумках небесного демона. Но увидеть знакомое лицо было все же приятно. Даже если это лицо перевернуто вверх тормашками — во всяком случае, с точки зрения Пурны, подвешенной к потолку пещеры за щиколотки.
Она попыталась позвать Софию, но паутина, в которую ее запеленали, у рта была накручена особенно плотно. Вряд ли это просто случайность, как и то, что Принца привязали к ее груди, словно нежного младенца. Стараниями Ассамблеи вексов Пурна и ее друзья висят над Вратами, словно еще не вылупившиеся бабочки. Получается, зря она рассказала все, что знает о Хортрэпе. И это лишний раз подтверждает общеизвестное: ни один сомнительный с точки зрения морали поступок не останется безнаказанным, даже если ты всего лишь злоупотребила доверием ужасного пожирателя демонов.
Что за дурацкий день!
И без того поганая ситуация сделалась еще хуже, когда на зиккурат приковыляла старая карга, которую они недавно взяли в плен. Разумеется, Пурна и не ожидала, что злобная бессмертная ведьма проявит снисхождение, если не забывать о том, как они сами ей угрожали, прежде чем поменялись с ней местами. Ой, бросьте, не такая уж Пурна наивная! Нет, больше всего ее распалило то, с какой легкостью вонючая жрица прошла по краю Врат и заняла свое место в загадочном ритуале. А ведь они так долго таскали эту ленивую задницу по проклятым джунглям, поверив, что она искалечена!
Тревожные события вышли на новый виток, когда из Врат выскочил еще один жуткий старик, несущий в тощих руках не кого иного, как Хортрэпа. С этого момента одержимые демонами ведьмы утратили всякий интерес к допросу Пурны или приготовлениям к ритуалу и набросились на того, о ком собирали сведения.
В этот день Пурна насмотрелась такого дерьма, что и во сне не приснится. Но то, что вексы выделывали с отчаянно оравшим Хватальщиком, заставило ее зажмуриться, иначе бы она непременно узнала, что бывает, когда ты блюешь, вися вниз головой с кляпом во рту. Последнее, что она успела увидеть, — как шайка древних маньяков отрывает бледную плоть Хортрэпа, словно он слеплен из глины или воска. И еще больше, чем разбрызганная во все стороны черная кровь, пугали зловонные облака спор, что поднимались от его зияющих ран.
Казалось, Ассамблея вексов окончательно забыла о троих смертных, подвешенных над Вратами, но ни Лучшая, ни Гын Джу, ни даже маленький смельчак Принц не собирались напоминать хозяевам о своем существовании. Увы, они не успели воспользоваться появлением их бывшего собрата, которое отвлекло упырей. Вексы быстро устали терзать Хватальщика и поместили то, что от него осталось, на один из тронов. Тот худющий мерзавец, что принес Хортрэпа, сиганул обратно во Врата, а остальные десять разбрелись на свои посты, расположенные по краям мглистой ямы и на перекинутых через нее мостиках, чтобы продолжить ритуал, уже дважды прерванный появлением смертных. Вероятно, Софии теперь предстояло проверить, правду ли говорят о третьей попытке, но Пурна невольно отметила, что Ассамблея вексов оказала Холодному Кобальту куда более вежливый прием, чем Хортрэпу или ее компании.