Пепел кровавой войны
Шрифт:
Не оставалось ничего другого, как воспользоваться надвигающимся штормом и рвануть на север, но погоня не отставала, пока капитан Бань не поняла, что обогнула северный берег Отеана. Ники Хюн умоляла ее не заплывать в зловещий туман, убеждала, что лучше сбавить ход и обговорить с кремнеземцами условия сдачи, но это только лишний раз объяснило, почему капитаном на этом корабле была Злая Бань. Потому что она всегда права! Теперь уже можно признаться: когда они выбрались из тумана и наскочили на морское чудовище, Бань на мгновение засомневалась в себе, но в конце концов счастливый случай подарил им вечную благодарность сразу нескольких стран, которые при других обстоятельствах заплатили бы немалые деньги за удовольствие видеть всю команду повешенной.
Капитан всегда прав. Никогда не будет лишним это повторить, особенно если видишь перед собой такой кошмар, как зеленый берег Джекс-Тота, не только поднявшегося из глубин, но и, похоже, вознамерившегося здесь остаться. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь случится и девочка-рыбачка с рифов Каракатиц первой нанесет эти земли на карту? Донг Вон с обычной своей практичностью заметил, что картографы наверняка зарабатывают меньше, чем пираты, но у Бань возникла надежда, что за первую точную карту легендарной страны можно получить целое состояние от любого правительства. Мирная Звезда казалась прекрасной и беззаботной, как молодой щеголь, однако за всеми щеголями, которых знавала Бань, водился обычай превращаться в полное дерьмо, и, когда такое случится с благополучием Звезды, каждому правительству захочется знать во всех подробностях бухты и скалы Незатонувшего королевства.
Вот только пираты давно уже миновали предполагаемые границы Джекс-Тота, а берег все тянулся и тянулся, и это по-настоящему тревожило Бань. В какую бы бухту она ни заплывала, везде встречала неисследованные земли, и на первый взгляд джунгли были так же бескрайни, как и море, и, вероятно, битком набиты ценностями. Разрушенный город, который Марото обнаружил в своей первой вылазке вглубь материка, подогревал ее любопытство, особенно если учесть, что обитавших в подземельях чокнутых тотанцев, видимо, ничуть не интересовали ни их древняя цивилизация, ни ее сокровища.
Бань любила море так сильно, что оно текло в ее венах. Любила, хоть и замарала его кровью во всех азгаротийских портах, где побывала. Но изучение этой диковинной, прекрасной и пьяняще опасной земли необычайно возбуждало ее. А высокая вероятность того, что там есть обезлюдевшие еще в Век Чудес города, которые можно безнаказанно разграбить, пробуждала в ней знакомую страсть.
Но раз уж на то пошло, у женщин есть и другие страсти, и Бань, отвернувшись от скалистых вершин, что увенчивали очередную бухту, осмотрела корабль в поисках подходящего кандидата. Достала из кисета короткую трубку и набила ее крепкой смесью лимонного верджина и сладкого листа, соусированной бренди с кокосовым молоком. Но оказалось, что отвалился чубук. Будь проклята смола, которой она пыталась склеить трубку! Бань все еще пыталась собрать ее, когда симпатичная женщина, завербовавшаяся на корабль в Отеане, заметила ее затруднения и предложила помощь.
— Если сможешь починить, возьму тебя на берег, — пообещала Бань дикорожденной, поднесшей чашу к глазам, чтобы рассмотреть канал.
— Там остался кусочек чубука, — объяснила Чхве. — Склеить не получится. Нужно удалить обломок, а потом вырезать новый чубук.
— Замечательно, — сказала Бань, хмуро глядя на свою злополучную трубку.
— Дайте-ка мне, — попросил юнга.
Он достал из нагрудного кармана гвоздь и принялся шуровать им в канале трубки. Казалось, даже такое легкое дело ему не по силам — при малейшем движении плеча на глазах выступали слезы. Наконец он с торжествующим возгласом извлек засевший в трубке кусок и протянул Бань крепкий цилиндр из оленьего рога:
— Вот. Теперь нужно вставить туда трубочку из тростника или коралла. Продержится, пока чьи-нибудь золотые руки не вырежут тебе замену.
— О-хо-хо, — вздохнула Бань. Старый Волк выглядел ничуть не лучше, чем прежде. — Пожалуй, обращусь к Мур Клелл, старая подруга мигом с этим справится.
— Не вздумай пустить ее на корабль! — воскликнул юнга.
— Это мой корабль, кого хочу, того и пускаю, — ответила Бань. — Вот бы посмотреть на ее лицо, когда она тебя увидит! Яйцеядная ведьма так славно подготовила твое тело к погребению. Меня нелегко обмануть, но, пока ты не сел на койке и не треснулся башкой о бимс, я была уверена, что ты сам себя перехитрил и действительно умер.
— Неми говорила, что с помощью такого же трюка она сбежала от Хортрэпа, — проворчал он. — Неужели Хватальщика обмануть проще, чем тебя?
— Софию еще трудней, — ухмыльнулась Бань. — Выше голову, приятель! Похоже, Хортрэп помирился со своей ученицей, так что если однажды темной штормовой ночью Холодный Кобальт столкнется с тобой в какой-нибудь таверне, то, возможно, тоже все тебе простит.
— Демонски маловероятно.
— Судя по тому, как описывает капитан их встречу, — сказала Чхве, — в письме ты рассказал не всю историю, не так подробно, как мне, и неверно истолковал случившееся на Джекс-Тоте. Зачем ты решил оставить по себе поганую память?
— Иногда самое лучшее, что можешь для кого-то сделать, — это дать ему возможность ненавидеть тебя, — ответил Марото с прямодушием и оптимизмом, которые всегда были его отличительными чертами. — Если перемирие с Джекс-Тотом продлится долго, людям понадобится козел отпущения, которого можно вместо Ассамблеи вексов обвинить в развязывании войны. Я и буду таким козлом. Это ведь я рассказал им, как напасть на Отеан, и вот, полюбуйтесь! А насчет того, что я написал Софии... Ну хорошо, допустим, я бы рассказал более сложную версию. Так ведь нет никаких доказательств того, что именно я, освободив Крохобора в обмен на возможность снова увидеть Софию, навлек беду на ее деревню.
— Ты не можешь быть уверен, что именно так все и было, — возразила Бань, мысленно пересчитывая изъяны, которые она обнаружила в этой слезливой истории. Марото слишком любил жизнь, чтобы соблюдать дисциплину; именно это в нем ей и нравилось. — Ты знаешь, что освободил своего демона, но не знаешь, что это он внушил молодому полковнику идею отправиться к Софии. Никто не может сказать этого наверняка, потому что никому не известно, откуда вообще берутся такие дурацкие идеи.
— Мне известно, — заявил Марото, потирая повязку на глазу. — А теперь известно и Софии, и она сможет жить дальше, не мучаясь догадками, кто же во всем виноват.
— Она бы простила тебя, если бы ты признался, — сказала Чхве, куда более нежная с ним на палубе, чем была в капитанской каюте, наедине.
— Ты права, она бы простила, и получилось бы еще хуже. Намного хуже. — Он повертел трубку в руках и вернул Бань. — Я должен получить то, что заслужил.
— Инсценировав свою смерть? — хмыкнула Бань. — По-моему, не самый лучший способ.
— Что тут скажешь? — грустно усмехнулся Могучий Марото. — У меня был очень хороший учитель.
Благодарности