Пепел Вавилона
Шрифт:
«Бегемот» не вернулся через врата. Его разобрали, перестроили магнитный барабан и опять переименовали в станцию Медина. Мичо Па отправили обратно, на станцию Тихо, на марсианском военном корабле — после больших потерь в медленной зоне там появилось много пустых кают. Едва добравшись до дома, она тут же подала в отставку. Даже душ не успела принять. Па уволилась отовсюду — со своей официальной работы на Тихо, с военной должности в ополчении АВП. Фред Джонсон слал ей личные сообщения. Мичо даже не знала, что в них, удаляла их не читая.
Она растерянно хваталась то за одну работу, то за
Остальные пришли к ним каждый по-своему. Лаура и Оксана — вместе. Потом Джозеф. Эванс. Вступление каждого из новичков в их брак она воспринимала как расширение своего клана. Они — её близкие. Не политики, не военачальники, не люди, облечённые властью. Они оказались по разные стороны — Пояс с его борьбой и вратами, которые Па помогла открыть, и члены её семьи, их голоса и тепло тел.
Однако мечта не умерла. Идея о сильном астерском флоте, который когда-нибудь сможет тягаться с флотом Земли и Марса и потребовать уважения, тлела где-то в глубине подсознания, но продолжала жить.
Поэтому, когда к ней пришёл с предложением Марко Инарос, она его выслушала. Астеры ещё помнили Па как капитана, побывавшего в медленной зоне. Её уважали. Придёт время, Инаросу потребуется человек, который сможет координировать окружение кораблей колонистов, удерживая их за медленной зоной, и проследить, чтобы их припасы пошли на нужды астеров. Отбирать у богатых внутренних и отдавать беднякам в Поясе до тех пор, пока счёт не сравняется. Пока мир не станет идеальным.
Но пока не время. Сейчас ему нужно только маленькое одолжение. Доставка контрабандой кое-чего на Ганимед. Контроль над перемещением заключённых. Помощь в установке тайных ретрансляторов за пределами Юпитера. Он обрабатывал Па грандиозными картинами — и маленькими шажками.
И после этого она должна была соблазниться.
— Сколько наших кораблей идут сейчас на Цереру? — спросил он, шагая следом. На административном уровне станции Церера пахло живыми растениями, полированные пол и стены нагло блестели. Мичо ощущала себя здесь чужой, а вот Марко — нет. Повсюду, где бы ни оказался, он умудрялся чувствовать себя как рыба в воде.
— Семь, — сказала она. Ближайший — «Алистер Раух». Немного задерживается. Должен пришвартоваться через три дня. «Хорнблауэр» — дальше всех, но если надо, Кармунди может включить ускорение. Я стараюсь заботиться о сохранении реакторной массы.
— И это неплохо. — Марко положил руку ей на плечо. Его телохранитель остановился у двери в конференц-зал, и Мичо пошла мимо них, но Марко её задержал. — Нам потребуется перераспределить корабли.
— Перераспределить?
— Направить в другие порты. Или законсервировать и где-нибудь придержать.
Мичо покачала головой. Это не был отказ, скорее она не могла скрыть растерянность. На ум пришло разом не меньше полудюжины возражений — всем им потребуется где-то заправиться, на наших станциях на исходе запасы еды и удобрений, которые как раз уже здесь, и — ты не шутишь?
— Зачем? — спросила она.
Улыбка Марко стала тёплой и обаятельной. Радостной и сияющей. Па вдруг поняла, что тоже улыбается, сама не зная чему.
— Ситуация изменилась, — ответил он и прошёл в конференц-зал впереди неё.
Охранник кивнул, пропуская Па, и она на мгновение удивилась — куда-то делся сын Марко.
Все остальные уже собрались за столом. Стена, где Марко несколько дней набрасывал образы своего видения будущего Пояса, была очищена, на месте схем появилась картина с изображением древнего воина — темнокожего, с волнистой бородой и усами, в тюрбане и мягко спадающей длинной белой рубахе, которую обвивал малиновый пояс с тремя клинками. В руках воин держал старинную винтовку.
— Вы опоздали, — мягко упрекнул Марко Доуз, пока Мичо занимала своё место.
Марко проигнорировал их обоих.
— Посмотрим на Афганистан, — произнёс он. — Хозяева всей свалки империй. Сам Александр Великий не смог поработить тамошний народ. Самые могучие силы, пытавшиеся это сделать, терпели неудачи и истощались.
— Но они не имели нормальной экономики, — вставил Санджрани.
Розенфельд коснулся руки соседа и приложил к губам палец.
Марко расхаживал перед картиной.
— Как же им это удавалось? Как могли разобщённые люди, вооружённые примитивной техникой, столетиями противостоять величайшим силам этого мира? — Он обернулся к слушателям. — Вы знаете?
Никто не ответил. От них этого и не требовалось. Перед ними разыгрывался спектакль. Улыбка Марко сделалась ещё шире. Он воздел вверх руку.
— Они заботились о другом, — сказал он. — Противники сражались за территорию. Захват. Оккупация. Для этих великих воинов речь шла о контроле пространства, которым они не владели. Когда орды англичан, готовые вступить в битву, подошли к афганскому городу, они обнаружили... пустоту. Враги рассеялись по горам, расселились в местах, не представлявших для противника интереса. Для англичан город был ценностью, которую следует захватить. Для афганцев он был не дороже, чем горы, поля и пустыни.
— Многовато романтики, вам не кажется? — подал реплику Розенфельд, но Марко его не слушал.
— Это храбрые люди, астеры своего века и места. Наши отцы по духу. Пришло время почтить их. Друзья мои, «Лазурный дракон» пал, и мы знали, что в конце концов это случится. Земля, с её страданиями и невежеством, готовится атаковать.
— Вы что-то узнали? — спросил его Доуз. Его лицо побледнело.
— Ничего нового, — сказал Марко. — Мы всегда знали, что Церера — их цель. С тех пор как станцию захватил АВП, они дожидались своего часа, но наш братец Андерсон старался склонять их к миру. Да станция их особо и не волновала. До сих пор. Флот ООН разворачивается. Они нацелились на Цереру. Но что будет, когда они сюда подойдут?..