Пепел Вавилона
Шрифт:
Марко размашисто отсалютовал. Приветствие Вольного флота, им же и придуманное. Экран погас. Накатила смесь смущения, облегчения и тревоги. Изменение задания, так быстро и без разъяснений, застигло ее врасплох. Предложение отправиться на встречу узкого круга носило легкий привкус опасности, как и до того, как Вольный флот открыто заявил о себе. Годы жизни в сумраке оставили привычку думать и чувствовать по-другому, и от нее трудно избавиться. Даже после победы. По крайней мере, они вернутся обратно в плоскость эклиптики, а не останутся где-то высоко в черноте, где происходит нечто зловещее. Нечто плохое.
«Нечто, — произнес тихий голос у нее в голове, — например,
— Две недели? — спросила Мичо.
— Это возможно, — Буш почти опередила вопрос. Она уже разрабатывала план. — Но ускорение будет жестким. И ждать «Хорнблауэр» мы не сможем.
— Кармунди это не понравится.
— А что он возразит? Сам Марко приказал.
— Точно, — согласилась Мичо.
Эванс прокашлялся.
— Так что делаем?
Мичо сажала пальцы в кулак.
— Это Инарос, — сказала она, и произнесенное имя прекратило спор в зародыше.
— Так, хорошо, — сказал Эванс, но интонация в его голосе говорила о другом.
— Что-то хочешь сказать? — поинтересовалась Па.
— Только то, что планы меняются уже не в первый раз.
Эванс поморщился от волнения, это его не красило, но он ее новый муж, и потому она оставила его слова без комментариев. Красивые мужчины могут быть такими хрупкими.
— Продолжай, — сказала она вслух.
— Ну, за Санджрани стоят деньги. А марсианский премьер весь на нервах после того, как половина Вольного флота пыталась его прикончить. А еще я слышал, что мы пытались убить Фреда Джонсона и Джеймса Холдена, но оба еще дышат и разгуливают на свободе. Это меня озадачивает.
— Что Марко, может, и не такой уж всепобеждающий, как прикидывается?
На мгновение Эванс задумался. Мичо решила уже, что он не ответит.
— Что-то в этом роде, — наконец выдал Эванс, — но если подумать, так легко это не отбросить.
— Похоже на то, — согласилась Мичо.
Глава вторая
Больше всего на свете он ненавидел Джеймса Холдена. Холдена-миротворца, чьи действия никогда не вели к миру. Холдена — защитника справедливости, ничем ради нее не пожертвовавшего. Джеймса Холдена, который летал вместе с марсианами и астерами (одной астеркой) с таким гонором, будто это делает его лучше остальных. Нейтрального Холдена, стоящего над схваткой, пока внутренние планеты отправляли ресурсы человечества на тысячу триста с лишним новых планет, оставив астеров вымирать. И вопреки всему, он не погиб на «Четземоке».
Фред Джонсон — землянин, ставший представителем астеров, был вторым по списку. Палач станции Андерсон, сделавший карьеру, убивая ни в чем не повинных астеров, а после этого начал им помогать, что все равно привело лишь к их многочисленным смертям — и личным, и как нации. И за это он заслужил ненависть и презрение. Но мать Филипа умерла не из-за Джонсона, и потому именно Холден, сука Холден, занимал первое место.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Филип колотил кулаками по двери шлюза, когда его мать, которой Холден совершенно вывихнул мозги, выбросилась в космос, прихватив с собой Кина. Дурацкая смерть. Бессмысленная. Вот почему ему так больно, говорил себе Филип. Потому что в ее смерти не было необходимости, но она всё равно предпочла смерть. Он разбил в кровь руки, пытаясь ее остановить, но это не помогло. Наоми Нагата предпочла жестокую смерть в вакууме вместо жизни со своим народом. И это доказывает,
Филип не сказал никому на «Пелле», что мать снится ему каждую ночь: тот закрытый люк и понимание, что по другую сторону — нечто очень ценное и важное, и чувство страшной утраты, когда он не сумел открыть люк. Если бы остальные узнали, как сильно это на него давит, то сочли бы слабаком, а отец не берет с собой людей, не способных справиться с задачей. Даже если это сын. Либо Филип — настоящий астер и боец Вольного флота, либо может остаться на какой-нибудь станции, как обычный мальчишка. Теперь ему было почти семнадцать, и он помог уничтожить угнетателей с Земли. Детство давно в прошлом.
Станция Паллада была старейшей в Поясе. Тут открыли первые рудники, а за ними — и первые обогатительные комбинаты. За этим последовали новые заводы — именно здесь находилась индустриальная база. А кроме того, было проще использовать старые дробилки и сепараторы в качестве дополнительных мощностей. Да и просто по привычке. Паллада не вращалась. Гравитация здесь была естественной, основанной на массе астероида, хотя и небольшой — два процента от полной земной g. Просто направление дрейфа. Станция болталась вверх-вниз от плоскости эклиптики, словно пыталась нащупать путь прочь из Солнечной системы. Церера и Веста были крупнее и плотнее населены, но металл для обшивки кораблей и реакторов, для строительства станций и грузовых контейнеров, для орудий, торчащих из освобожденных кораблей Вольного флота, и снарядов, которыми они стреляли, добывали здесь. Если Ганимед — кормилец Пояса, то Паллада — его кузница.
Вольному флоту имело смысл пройти здесь в своем постоянном патрулировании освобожденной Солнечной системы — удостовериться, что все ресурсы под контролем.
— Шьяминда, ке? — спросил начальник космопорта, вплывая в широкий конец комнаты для переговоров.
Комната выглядела по-астерски. Ни столов, ни стульев. Где верх, а где низ — тоже не поймешь. Проведя столько времени в корабле, построенном с учетом создаваемой ускорением гравитации, Филип почувствовал себя как дома. Здесь всё так знакомо, какими никогда не станут спроектированные марсианами помещения.
Начальник космопорта был тот же. Выше любого, кто провел детство при низкой и нестабильной гравитации. Голова — крупнее относительно тела, чем у Филипа, Марко или Карала. Левый глаз затянут бельмом и слеп — даже фармацевтический коктейль, делающий возможной жизнь без гравитации, не смог сохранить умирающие капилляры. Такой человек не выдержал бы жизнь на поверхности планеты, даже короткое время. Самый выраженный образец физиологии астеров. Именно из-за таких Вольный флот и восстал — чтобы защитить их и говорить от их имени.
Вот почему сейчас он, видимо, был растерян и чувствовал себя обманутым.
— И в чем проблема? — спросил Марко, по-астерски взмахнув руками.
Он предложил выкинуть содержимое складов в космос так, словно это обычное дело. В ответ на отцовское недоумение Филип поднял брови. Карал лишь бросил хмурый взгляд и сжал ладонь в кулак.
— В том и проблема, эса, — ответил начальник порта.
— Я знаю, это жизненно важные запасы, — сказал Марко. — В том-то и дело. Пока они здесь, Паллада будет мишенью для внутренних планет. А если уложить всё по контейнерам и запустить в космос, только мы будем знать траекторию. Мы отследим их и подберем, когда понадобятся. Важно не только сбыть их с рук, но и показать всем, что склады на станции пусты, прежде чем до них доберутся. Ясно?