Пепел Вавилона
Шрифт:
— Вижу, — сказала Бобби.
Челюсть ныла от перегрузки. Канонирский пост отследил новые торпеды и добавил их к отмеченным на экране шести. Три корабля, надвигающиеся на них под различными углами, были распознаны как «Пелла», «Шинсакуто» и «Кото». Личный корабль Марко Инароса и два корабля поддержки, а спрятаться «Роси» негде, кроме как за собственным дюзовым выбросом. Враг был еще далеко — в миллионах кэмэ — и начинал атаку под неудачными для себя углами. «Роси» уже ушел. Уходил, как игрок с мячом, увернувшийся от трех набегающих с разных сторон противников. Только вот у противников имелись пушки.
В точке математического
Заботой Бобби и Алекса было сохранить корабль до момента, когда придется решать. Бобби отслеживала торпеды. Хорошо бы они оказались обычного типа. Торпеды еще не вошли в зону досягаемости точечной обороны. Когда войдут, «Роси» примется их пережевывать, разрывая на куски крошечными вольфрамовыми ядрами. Если все ограничится шестью, он наверняка справится. С десятью пришлось бы труднее, ио, если ударят не все враз, «Роси» скорее всего совладает и с десятком.
В ухе прозвучал встревоженный голос Холдена:
— Когда можно будет отстреливаться?
— Быстродвижущиеся объекты войдут в зону ОТО через шестьдесят восемь минут, — доложила Бобби. — Церера не отвечает? Я бы не обиделась, если бы оттуда запустили по сукиным детям несколько дальнобойных.
Ей хладнокровно и деловито ответил Фред Джонсон:
— Я над этим работаю.
— Наши новые друзья уже близко, — заметил Алекс. — Ожидаются некоторые неудобства.
— Понял, — сказал Холден.
«Росинант» и так шел на трех g. У Бобби ускорение отзывалось в глазах и суставах. От дрянного сока ныла и мутилась голова, а во рту стоял вкус формальдегида. Остальная команда, располагавшаяся ниже, — и Холден, и Джонсон — уже пристегнулась, изготовившись к бою. Из наушников Алекса просачивался голос Сандры Ип, звучавший по личному каналу. Наоми тоже с кем–то разговаривала, ее голос слышался сквозь палубу внизу.
Отдававшие в живот тревога и страх были знакомы, как любимая песня. Логика тактики и силовых столкновений, размазанная по экрану, походила на предвидение будущего. Если «Церера» выпустит залп дальнобойных торпед, «Шинсакуто» наверняка отколется, чтобы их перехватить. Бобби заранее видела кривую, по которой Алекс будет уводить «Роси», вырывая несколько лишних секунд до столкновения с торпедами Свободного флота. Векторы вражеских кораблей нашептывали ее подсознанию о безрассудстве и агрессии. Наверняка на каждом из тех кораблей кто–то производил такой же анализ и приходил к тем же выводам. Замечал что–то, не замеченное ею, или упускавший мелочи, которые Бобби ухватила. Одна серьезная ошибка вела к плену или гибели. Один промах врага, и они уйдут.
И кроме всего перечисленного — паршивого сока, страха, отчаянных усилий сохранить ясность мыслей, когда кровь норовит скопиться в затылке, — было кое–что еще. Теплое чувство, что она на своем месте. Команда на нее
Так ей и хотелось умереть. Не в больничной постели, как бабушка. Не в унылой норе на Марсе, с пистолетным стволом во рту или горстью таблеток в брюхе, как неудачливые ветераны. Ей хотелось победить, защитить свое племя, стереть врага в кровавую, безнадежную кашу. Но если это не удастся, хоть умереть в попытке. В голове всплыл вычитанный когда–то обрывок: «…Умереть готов за кости пращуров своих и храм: своих богов». Да, примерно так.
— Дерьмо, — ругнулся Алекс. — Вижу еще шесть. Всего шестнадцать быстродвижущихся.
— Есть, — подтвердила Бобби.
— Что это они так редко швыряются? — удивился Холден.
— «Шинсакуто» готовится к перевороту с торможением, — сообщила Бобби. — Надо думать, Фред уговорил Цереру помочь.
— Да, — подал голос Фред, — как раз пришло подтверждение.
— Мне придется рвануть, чтобы дать нашим ОТО шанс пережевать эту дрянь, — предупредил Алекс.
— Все по местам? — спросил Холден. Ему ответил хор голосов. Ни единого «нет». — Делай, что нужно, Алекс.
Тот оглянулся на нее. В кабине находились только посты пилота и канонира. Такое расположение позволяло перекликаться при отказе системы. Главное — координация этих двоих, об остальных до конца боя можно забыть. Все остальные жизни на борту в бою станут мертвым грузом.
— Готова, стрелок?
— Убью гадов, — отозвалась Бобби.
«Росинант» рванулся вперед, врезав ей по спине. Плечи вдавило в гель, пальцы на управлении едва шевелились. Изображение на экране расплылось — сплющенные глазные яблоки отказывались фокусировать зрачки. Бобби напрягла бедра и плечи, выгоняя кровь в туловище. Амортизатор звякнул, в кровь пошла новая доза дешевого сока. Она дышала с придушенным хрипом. Восемь g? Если не больше. Охренеть, как долго.
Время тянулось бесконечно, а потом звонок предупредил, что первая группа торпед вошла в зону обстрела ОТО, и подключилось решение баллистической задачи. Алекс уводил «Роси» в поворот, вынуждая атакующую группу смещаться. Давая ей лишнюю долю секунды. Потом на ее экране загорелись золотистые огоньки ОТО. Очереди отзывались в корпусе, словно Бобби вела свою музыку. Четыре торпеды вспыхнули разом, но еще шесть танцующим движением ушли от потока металла и по спирали продолжали приближаться. Алекс резко свернул, поймал одну краем дюзового выброса, а остальные пять вынудил уклоняться. Бобби достала четыре. Пятая сместилась, ушла из–под огня, метнулась к ним…
Алекс завопил бы, но под перегрузкой выдавил только тоненький визг. Корабль развернулся на три дополнительных градуса, позволив вступить в игру еще одному орудию, и вражеская торпеда умерла, развалилась на светящиеся осколки за кормой и растаяла под дюзами.
На экране перед Бобби высветилось сообщение Алекса: «Ответим тем же?»
Два корабля гнались за «Роси», спеша сократить дистанцию. Бобби не знала, отвага это или глупость. Возможно, ни то, ни другое. Набитые ас горами корабли не славились любовью к перегрузкам, но на войне как па войне. Рискуешь, потому что иначе нельзя. Однако третий откололся, а две точки, как говаривал ее старый сержант, определяют шанс. Эти гады шли ужасно близко друг к другу.