Пепельное небо
Шрифт:
Брэдвел на мгновение замолкает.
— Мне жаль.
Он словно извиняется за многие бестактности, например, за то, что считает жизнь Партриджа легкой прогулкой.
Партридж не рисуется перед Брэдвелом, хотя знает, что мог бы. Вместо этого он говорит:
— Все в порядке.
— Как он погиб?
Партридж отворачивается. Его взгляд блуждает по металлическим стенам, крюкам с нанизанными животными, ящику.
— Он убил себя.
— В Куполе? — недоверчиво спрашивает Брэдвел. —
— Это не так уж и необычно. И уже не считается бесчестьем, как раньше. Учитывая очень небольшой процент смертей от болезней и теорию ограниченных ресурсов, это по-прежнему ужасно, но больше не рассматривается как эгоизм. Иногда даже воспринимается как щедрость.
— Теория ограниченных ресурсов? — переспрашивает Брэдвел. — Они спланировали апокалипсис, потому что хотели, чтобы Земля выжила, самовосстановилась, и к тому моменту, как они используют свои ограниченные ресурсы, мировые уже будут готовы к использованию. Вот и весь миленький план.
— Ты действительно так думаешь? — спрашивает Партридж.
— Не думаю, а знаю.
— А я знаю только то, что мой брат был хорошим парнем и люди восхищались им. Он был истинной ценностью, и он был лучше, чем я. Лучшим. Есть на свете вещи и похуже, чем самоубийство. Вот как я считаю.
— Например?
— К чему все эти вопросы? У нас есть план?
Брэдвел вынимает из-за пояса нож, кладет лебедя на ящик и встает на колени.
— Что ты делаешь? — спрашивает Партридж.
Брэдвел понимает нож, держась за рукоятку, и быстро, одним движением, обрушивает его на кулон. Живот лебедя трескается пополам.
Не успев обдумать свои действия, Партридж вскакивает и толкает Брэдвела на землю. Он вцепляется в руку Брэдвела, в которой тот держит нож, хватает за другое запястье и начинает давить ему на шею.
— Что ты наделал? — кричит Партридж. — Это принадлежало моей матери! Ты знаешь, что это для меня значило?
Брэдвел напрягает мышцы шеи и сипит:
— Мне плевать, что это для тебя значило.
Партридж отталкивает его и затем позволяет ему встать. Брэдвел садится, потирая шею. Партридж подбирает обе половинки лебедя. Шея, драгоценные глаза и отверстие для цепочки остались нетронутыми. Только живот уменьшился в два раза, открыв полую сердцевину. Партридж присматривается к двум половинкам.
— Это не просто кулон, — говорит Брэдвел, прислонившись к металлической стене. — Он пустой внутри. Я прав?
— Какого черта ты это сделал?
— Так было нужно. Там что-то есть внутри?
Партридж поднимает кулон и видит непонятные иностранные надписи.
— Я не знаю, — отвечает Партридж. — Надписи. Я не могу их прочесть, они на другом языке.
Брэдвел протягивает руку:
— Можно мне взглянуть?
Партридж с неохотой отдает обе половинки Брэдвелу. Тот внимательно осматривает их, держа над лампочкой посреди комнаты.
— Ты знаешь, что они значат? — нетерпеливо спрашивает Партридж.
— Я потратил годы, чтобы самостоятельно выучить японский. Мой отец говорил на многих языках, и его исследования содержат массу переводных работ. Я не говорю на японском. Но читать немного умею.
Партридж усаживается рядом с ним к лампочке.
— Вот это, — говорит Брэдвел, указывая на первые два символа,
Затем он переводит палец к следующей группе символов —
— А это слово я узнаю где угодно. Первое слово, значение которого я посмотрел. Оно означает «феникс».
— «Мой феникс»? — повторяет Партридж. — Но в этом нет смысла. Мой отец не говорит по-японски. Я никогда не слышал, чтобы он называл мою маму каким-либо ласковым прозвищем. Он был не такой.
— Может быть, это не от него, — говорит Брэдвел.
— Что может означать «мой феникс»? — спрашивает Партридж.
— Я не знаю, от кого это, но все сходится. Это означает, что твоя мать и тот, кто дал ей кулон, многое знали, — объясняет Брэдвел. — Возможно, она тоже знала обо всем.
— Обо всем? Что ты имеешь в виду?
— Операция «Феникс», — отвечает Брэдвел. — Так называлась вся миссия.
— Взрывы…
— Армагеддон. Новый Эдем. Детище твоего отца. Новая цивилизация возродилась бы из пепла, как феникс. Хорошее название, не правда ли?
Брэдвел поднимается и закашливается, его шея краснеет. Партридж чувствует себя виноватым за то, что пытался придушить его. Брэдвел протягивает Партриджу железное ведро, которое когда-то, видимо, использовали для хранения требухи.
— Положи сюда свою одежду и вещи матери. Нам нужно сжечь их. Уничтожить все «жучки».
Партридж ошеломлен. Он передает Брэдвелу небольшой сверток со своей одеждой и рюкзак, хотя он уже вынул из него все материны вещи.
— Что, если я просто почищу все ее вещи? — предлагает он. — Я уверен, что с ними все в порядке.
Партридж вертит в руках открытку, ища «жучки». Он нащупывает маленькое жесткое уплотнение, смачивает палец слюной и трет бумагу. Она расклеивается, и становится виден чип — тонкий, как лист бумаги, но жесткий, из белого пластика, и крошечный.