Пепельное сердце
Шрифт:
— Знаешь, я тебя сразу узнала, — гордо сказала девочка. — Когда ты спрыгнула с парохода. Ты блестела как бабочка, летящая над водой. Ты принесла в море свет. Все другие акулы уплыли от тебя прочь. Тогда я поняла, что ты наверняка имеешь отношение к Танцору Свету.
— Да, я знаю, ты довольно давно следишь за мной.
— Мы! — обидевшись, сказала девочка. — Зия тоже еще здесь.
— Твою акулу зовут Зия?
Теперь ребенок был действительно рассержен.
— Это не «моя акула», а моя сестра. Мы неразлучны.
—
Девочка посмотрела на Саммер так, как будто у нее были не все дома.
— Мой отец и моя мать однозначно не рыбы, — ответила она с достоинством.
— Извини, я не хотела тебя обидеть, — сказала Саммер и, улыбнувшись, добавила, — тебе не холодно? Может, поднимешься ко мне на баркас?
Ребенок возмущено покачал головой. Зия нервно плавала вокруг него. Саммер задрожала, когда огромная голова вынырнула из-под воды. Акула разинула пасть и показала красную глотку с двумя рядами зубов, величиной с палец Саммер. Однако девочка не глядя протянула руку к чудовищу и похлопала по треугольному носу.
— Все хорошо, Зия, она ничего тебе не сделает!
Она наклонилась вперед, когда акула погрузилась под воду. В этот момент Саммер увидела отражение девочки. Белые, горящие глаза и такие же белые волосы, темно-синяя кожа и дьявольские черты лица. Саммер непроизвольно сделала шаг назад.
— Ты... вовсе не Тандрай-девочка. Ты принадлежишь к животным-бегунам.
Ребенок сел на скалу и улыбнулся.
— Я и Тандрай тоже! В моей матери течет кровь Тандрай. Но мой отец животное-бегун.
И словно доверяя Саммер большую тайну, девочка добавила:
— Я нечто особенное. Животные-бегуны и Тандрай – враги. Животные-бегуны чуят кровь Тандрай и охотятся на них. Но, тем не менее, есть я. Хотя по идее это невозможно.
С лица Саммер сошла улыбка. «Она может быть и тем и другим»,— с горечью подумала она. «Почему я должна выбирать?» Саммер поймала себя на том, что безумно завидовала девочке.
Малышка указала на Зию.
— У настоящего животного-бегуна акула не может быть сестрой или братом. Только животные из леса. Но Зия все время приплывала в порт, когда я была там. И однажды я подплыла к ней.
Саммер огляделась.
— А твои родители? Они тоже где-то поблизости?
— Не, они в Анаканде.
Саммер потеряла дар речи. Малышка действительно была предоставлена сама себе.
— Тебе не одиноко? И вообще как тебя зовут?
— Дайе. Нет, мне не одиноко, у меня есть Зия. А когда здесь станет слишком холодно, мы уплывем назад в Анаканд. Ты часто была в обратной стране?
Саммер покачала головой.
— Эту часть царства Танцора Света я еще не знаю. Я... просто кладу мертвых ему на порог. И он не говорит мне о том, что с ними происходит потом. А ты скажешь мне?
Девочка покраснела от гордости, что знает больше чем женщина на золотом корабле.
— Танцор Свет забирает их с порога из еловых веток и приносит в лес, в котором все наоборот. Все цветы там завядшие и день ото дня становятся все красивее. Плоды, висящие на деревьях, сначала созревают, а потом становятся зелеными. Они сморщиваются и затем превращаются в цветки. А бабочки складывают крылья и забираются обратно в кокон, чтобы превратиться в гусеницу.
— Но какой смысл приносить их туда? Что мертвые там делают?
— Чтобы учиться! Танцор Свет обучает всех мертвых искусству жизни наоборот. Они остаются у него до тех пор, пока не становятся детьми. Затем Танцор Свет приносит каждого ребенка обратно к порогу из еловых веток, и ты забираешь его и кладешь возле пещеры, где живут мужчина и женщина, мечтающие иметь ребенка. С этого момента дети снова проходят нормальный путь развития.
— Значит, таким образом, вы в конце каждой жизни снова появляетесь на свет.
Странно, но именно эта история тронула Саммер до слез, и утешила ее во внутренних противоречиях. «Кто сказал, что я должна решить окончательно? Есть столько миров и столько способов умереть. Может история Дайе такая же правдивая, как представления Зоря о смерти? Возможно», — робко добавила она, — «если он не Индиго... Я могу быть тем и другим. Гусеницей и бабочкой».
— Эй, малышка,— крикнула она ребенку. — Ты еще навестишь меня? Но смотри, приходи только когда я одна. А то есть несколько... танцовщиц, которые недолюбливают Тандрай.
Ребенок засиял от радости, которая тут же передалась Саммер.
— Принесешь мне еще что-нибудь? Мне нравятся кролики, — крикнула она и прыгнула в воду. Саммер задрожала, увидев крошечную руку на огромном спинном плавнике акулы. Они вместе нырнули и превратились в тени под водой.
***
— На что играем сегодня? — пробурчал Теллус и с отвращением посмотрел на три крошечных, белых конуса рядом со стопкой карт. — Зубы? Ты в своем уме, Леди Тьямад?
— Они мне дорого обошлись, — невозмутимо ответила Саммер. — Принесешь мне кролика из кухни Лорда Джораса, но так чтобы никто не заметил.
Старый стражник покачал головой.
— Мне этого не понять,— сказал он, раздавая карты.
Еще до того, как Саммер преисполненная радостью и ожиданием вошла, она почувствовала, что воздух в камерах был словно наэлектризован, как перед грозой. Любимый сидел у окна с мрачным взглядом, беспокойный, как пойманный хищник. Он едва взглянул, когда Саммер вошла.
— Давно не виделись,— коротко заметил он.
После последней совместной ночи, это было как прыжок из горячей воды в ледяную. Она сжала руки в кулаки, пытаясь оставаться спокойной, хотя на самом деле ей захотелось немедленно уйти.
— Ты же знаешь, я не могу пробираться сюда каждую ночь.
— Да и зачем тебе? — саркастически ответил он. — Я все равно обречен, сидеть здесь и ждать тебя.
Он спрыгнул с подоконника, схватил ножку стула и выбросил ее из окна. Ветер тут же подхватил кусок дерева и с такой силой поднял его вверх, что Саммер практически не успела проследить за ним.