Перебежчик
Шрифт:
– Скоро рассвет, - бодро произнес он.
– Всё в порядке, Уэнделл?
– Всё в порядке, сэр. Разве что я так голоден, что лошадь бы съел.
– Позавтракаем в Лисберге, - с энтузиазмом заявил полковник.
– Ветчина, яйца, кукурузный хлеб и кофе. И свежее масло с Юга! Вот это будет дельце. И не сомневаюсь, что народец в городишке будет нас уверять, что они совсем не заодно с мятежниками, а добрые граждане, хранящие верность Дяде Сэму.
Полковник повернулся, встревоженный резким лающим звуком, ритмично повторявшимся эхом среди деревьев на вершине утеса. Этот звук, от которого кровь стыла в жилах, заставил стоящих рядом солдат быстро и настороженно оглядеться, подняв винтовки.
– Нет нужды волноваться!
– призвал полковник.
– Это просто сова, - он узнал это уханье неясыти и предположил, что птица возвращается с ночной охоты с набитым мышами и лягушками животом.
– Продолжайте движение, Уэнделл!
– Ли повернулся обратно к Холмсу, - вниз по этой тропе, пока не доберетесь до роты на левом фланге Пятнадцатого полка. Там остановитесь и подождёте меня.
Лейтенант Холмс повел свою роту за спинами сидевших на корточках солдат Пятнадцатого полка и остановился и освещенного луной края леса.
Перед ним теперь лежал маленький луг, усеянный темнеющими силуэтами кустов и робиний, за которым поднимался еще один черный лес.
Примерно там прошлой ночью патруль наткнулся на лагерь врага, но Холмс предположил, что напуганные солдаты легко могли перепутать в лунном свете черные тени далекого леса с силуэтами палаток.
– Вперед!
– выкрикнул приказ полковник Девенс из Пятнадцатого Массачусетского, и солдаты вышли на белый от лунного света луг.
Никто в них не выстрелил, никто не бросил им вызов. Южане спали, и северяне продвигались беспрепятственно.
Взошло солнце, покрыв золотом реку и бросая алые лучи сквозь скрытые туманом деревья. Во дворах Лисберга закукарекали петухи, из колодцев вытащили полные бадьи с водой, а коровы выстроились на первую дойку.
Мастерские, закрытые в воскресный день, снова открылись, а инструменты разобрали со своих мест. За городом, в лагере бригады конфедератов, которая обороняла реку, дым от полевых кухонь просочился в свежесть осеннего утра. Костры Легиона Фалконера уже потухли, и полк неспешно покидал своё расположение.
День обещал прекрасную погоду, а поход к Кентервилю был довольно недолгим, так что восемьсот солдат неторопливо собирались, а майор Таддеус Бёрд, командующий полком, не пытался их торопить.
Вместо этого он компанейски расхаживал среди солдат, как добрый сосед, наслаждающийся утренней прогулкой.
– Боже мой, Старбак, - при виде капитана одиннадцатой роты Бёрд в изумлении остановился.
– Что с тобой случилось?
– Просто плохо выспался, сэр.
– Выглядишь, как живой мертвец!
– Бёрд развеселился при мысли о испытываемом Старбаком дискомфорте.
– Я когда-нибудь рассказывал о Мордехае Муре? Он был штукатуром в Фалконере.
Однажды во вторник он помер. Вдова выплакала все глаза, детишки выли, как обваренные кипятком коты, похороны назначили на субботу, полгорода оделось в траур, выкопали могилу, преподобный Мосс уже приготовился утомить нас своим обычным пустословием, но тут все услышали, как по крышке гроба кто-то скребет.
Гроб открыли, и вот он, тут как тут! Один очень озадаченный штукатур! Живехонек, как мы с тобой. Ну или как я. Но выглядел он прям как ты. Очень похоже, Нат. Как будто наполовину разложился.
– Премного благодарен, - заявил Старбак.
– Все разошлись по домам, - продолжил Бёрд свой рассказ.
– Док Билли осмотрел Мордехая. Объявил, что он проживет еще десяток лет, и, черт меня дери, он протянул ноги прямо на следующий же день. Только на сей раз действительно умер, и могилу пришлось копать заново. Доброе утро, сержант.
– Майор, - брякнул Траслоу. Траслоу был известен привычкой не называть офицеров "сэр", даже Бёрда, командира полка, которого сержант любил.
– Вы, конечно же, помните Мордехая Мура, Траслоу?
– Да уж конечно, черт возьми. Этот сукин сын не смог бы как следует положить штукатурку даже ради спасения собственной шкуры. Мы с отцом переделывали за него половину дома Коттона. И нам так за это и не заплатили.
– Что ж, в таком случае гильдия строителей только выиграла с его смертью, - с горечью произнес Бёрд.
Дятел Бёрд был высоким, нескладным и тощим, как скелет, человеком, служившим раньше школьным учителем в Фалконере, где полковник Вашингтон Фалконер, самый крупный землевладелец округа Фалконер и муж сестры Бёрда, и основал Легион.
Фалконер был ранен при Манассасе и теперь находился в Ричмонде, оставив Бёрда командовать полком. Учитель, вероятно, был последним человеком, которого можно было счесть пригодным для военной службы по всему округу Фалконер, если не по всей Виргинии, и получил назначение майором благодаря мольбам своей сестры, занявшись в полку бумажной работой, но неожиданно косматый учитель стал эффективным и уважаемым офицером.
Солдаты его любили, может, потому что чувствовали его величайшее сострадание к человеческим ошибкам. Бёрд тронул Старбака за локоть.
– На пару слов, - попросил он, оттащив юношу в сторону от одиннадцатой роты.
Старбак отошел с Бёрдом на луг, покрытый бледными круглыми пятнами, показывающими, где располагались немногочисленные палатки полка.
Между выбеленными кругами темнели мелкие опаленные клочки земли, указывающие на местонахождение костров, а за этими шрамами виднелись круги большего размера - там, где офицерские лошади выщипали траву в тех пределах, которые позволяли им веревки.
Старбак подумал, что хоть Легион и покинет это место, эти отметины останутся здесь еще многие дни, как свидетельство их существования.