Перебежчик
Шрифт:
— Что-то типа того, да, — запоздало ответил Териан.
На этих очерченных губах играла улыбка, и Ревик осознал, что в его памяти мелькают воспоминания, которые вовсе не расслабляли его.
— Одобряешь, Реви’? — добавил Териан своим певучим голосом. — Он весьма красив, ты так не думаешь?
Ревик нахмурился. И снова он знал, что стоит закрыть тему, но не сделал этого.
— Это ради меня? — сказал он.
— Не совсем, нет, — улыбка Териана превратилась в усмешку. Он обернулся на «близнеца» Ревика. — Он весьма…
На сей раз Ревик постарался скрыть хмурую гримасу.
Он ощутил нить света, которую Териан нацелил на него, произнося эти слова. Он также почувствовал, как Балидор заблокировал её и отклонил, но Ревик всё же уловил легчайший отголосок.
Териан не собирался закрывать эту тему.
Возможно, неважно, что сделал или сказал Ревик, но начальные слова Ревика к видящему с янтарными глазами определённо не помогли.
При этой мысли свет Ревика инстинктивно ожесточился, формируя защитную оболочку. Что-то в этом тоже казалось знакомым и в данный момент не совсем нежеланным.
— Я рад за тебя, — сказал он, бросив на высокого сероглазого видящего открыто пренебрежительный взгляд, даже зная, что тем самым может сильнее раззадорить Териана. — …За вас обоих.
Териан широко улыбнулся.
Супер. Ревик уже умудрился превратить это в игру для него.
— О, нет нужды звонить в колокола, мой старый друг, — улыбнулся Териан. — Всегда есть место для игры, да? В былые дни мы могли бы надругаться над ним вместе. Думаю, ему бы понравилось. У него есть твои мазохистские наклонности.
Ревик ощутил этот комментарий как удар под дых.
В нём поднялась тошнота, опять-таки лишь относительно связанная с тошнотой разделения. Он уловил проблеск образов, которые Териан старался бросить ему, и осознал, что видящие из Адипана (как минимум, Балидор) видят это всё.
Молчание затянулось.
Ревик не опустил взгляд. Он заметил восторг, танцующий в янтарных глазах Териана. Его давний друг явно видел, что его слова повлияли на Ревика.
Териан улыбнулся ещё шире.
Он адресовал эту улыбку высокой копии Ревика, которую он ныне трахал, затем посмотрел на самого Ревика. Та улыбка всё ещё плясала в его глазах и уголках рта.
— Но он бывает немного собственником, Реви’, — сказал он, делая свой тон более лёгким. — Тебе бы пришлось много трахать его, Реви’, чтобы отучить от этого. Может, до тех пор, пока ты бы не сломал его, не заставил капитулировать. Но думаю, ему бы это тоже понравилось, Реви’… как я и сказал, ему нравится немного боли в сексе. Не так много, как тебе, конечно, но с другой стороны… в этом мало кто может с тобой тягаться.
На сей раз Ревик не смог удерживать зрительный контакт.
Он отвёл глаза, чувствуя, как его руки сжимаются в кулаки.
К лицу тоже прилило тепло, и он старался не смотреть на ряд адипанских видящих позади него.
Териан усмехнулся, прищёлкнув языком в притворном удивлении.
— Gaos. Ты только что покраснел, Реви’? Раньше требовалось нечто намного большее, чтобы добиться от тебя такой реакции…
Териан с притворным ужасом цокнул языком.
— Что они с тобой сделали, брат мой? — он продолжал пощёлкивать языком. — И ты теперь настолько привержен целибату, насколько это кажется по ощущениям? Возможно, теперь ты трахаешь только шлюх, одобренных Советом, и добровольцев сложно найти? Я так полагаю, очень немногие (если такие вообще есть) согласятся прикоснуться к тебе, учитывая твоё неприглядное прошлое…
На это Ревик тоже не ответил.
И всё же его свет вился вокруг этих слов.
Териан всегда обладал этой извращённой проницательностью, способностью заглядывать под поверхность, причём лучше других видящих. Может, потому что он был социопатом, он с меньшей вероятностью интерпретировал увиденное, подстраивая всё под свои эмоциональные потребности. У него вообще было мало эмоциональных потребностей — по крайней мере, в обычных вещах вроде одобрения других, любви, привязанности и прочего.
Вместо этого Териан видел вещи такими, какие они есть, как минимум в данном ограниченном смысле.
Он видел их так, потому что ему было это нужно, чтобы лучше манипулировать теми базовыми эмоциями себе на руку или просто по своему желанию.
Ибо, конечно же, Терри был прав.
Ревик знал, что он прав.
Это знание жило в нём всё то время, что он провёл в пещерах, хотя там было проще избежать правды… и притвориться, что для него это не играет роли.
Но он знал правду.
Никто из видящих Семёрки и Адипана никогда не захочет его, не по-настоящему.
Только не после того, что он сделал. Только не после того, кем и чем он позволил себе стать под началом Шулеров, что он делал на тренировочных сессиях и допросах, что он делал во время войн и операций, которые он проводил и за которыми надзирал для Галейта. Отсоединение Ревика от Пирамиды Организации было публичным. Оно произошло в наполовину публичной конструкции, в храме Вэша в Сиртауне, и теперь это являлось частью записей, доступных общественности.
Все присутствовавшие обсуждали это.
Более того, у многих присутствовавших не было строгой необходимости быть там.
Теперь, когда он официально находился в покаянии, его годы в Памире тоже являлись сведения, доступными общественности — значит, любой видящий мог узнать эту информацию о нём.
Ревик до конца своих дней будет платить шлюхам-видящим.
Ну, если он захочет лечь в постель с кем-то из своих.
Если только он не найдёт другого видящего, который так же похерен и изгнан, как он сам (которого он захочет, и который захочет его), то Ревик проведёт остаток своей жизни в одиночестве.