Перебежчик
Шрифт:
– Ну что вы, что вы… – Елена Петровна замахала руками, – посидите еще. Сейчас угощу вас кофе. Я завариваю по своему рецепту. А Лева пока пусть позвонит родителям. Тоже волнуются за сына… Когда в Чечне воевал, мать, наверное, с ума сходила.
Выяснилось, что такие друзья у Олега есть. Двое живут в Москве, третий – за городом, во Владимирской области, не доезжая Петушков, воспетых Венедиктом Ерофеевым, моим любимым автором.
– Я поеду, – сказал я Олиным родителям, – позвоните мне обязательно.
…Елена Петровна позвонила мне домой ночью по сотовому, когда я только-только наконец заснул после тяжелого разговора по телефону с Наташей. Это был нелегкий разговор. Она хотела, чтобы я сейчас же приехал к ней. Только что она разговаривала с Геной, на душе скребут кошки… Поинтересовалась, как дела у меня с Катей.
А я с Катей еще не разговаривал, я все еще не знал, что и как ей скажу. Пришлось соврать Наташе в первый и, дай Бог, в последний раз, что не могу разговаривать, мне должны позвонить. Очень важный звонок.
Про свое приобретение – сотовый телефон, я промолчал.
И вот Елена Петровна сняла с меня грех вранья.
– Они там, под Петушками! – всхлипывая, сообщила она. – Вы все правильно сказали. Лев Алексеевич только что звонил мне оттуда. Поехал, на ночь глядя, на машине и там их сразу нашел. Говорит, что их чуть не убили, когда они ехали от школы. Олечку хотели похитить, а Олега Григорьевича ранили… Он с трудом доехал до своих друзей, они его туда потом переправили, там их сейчас охраняют.
– Почему они вам не позвонили? – спросил я.
– Боялись, что подслушивают.
– Так оно и есть, – пробормотал я.
– Вы что-то сказали? – спросила Елена Петровна.
– Только то, что ваш городской номер наверняка прослушивается.
– Спасибо, что предупредили… Олечка теперь от него не отходит, отказывается ехать домой… Вы меня слышите?
– Очень хорошо слышу, – сказал я, чувствуя, как сползает тяжеленный камень с моей души. И заснул как убитый.
Утром мне позвонил Вадим.
– Разбудил? – спросил он озабоченно.
– Не то слово, – зевнул я. – Можешь перезвонить хотя бы через час?
– У тебя прием в консультации через полчаса, забыл?
– О черт! – я вскочил и стал лихорадочно собираться.
– Там и поговорим, – сказал я.
Бросив трубку, я остановился и замер, надев джинсы всего на одну ногу. Только что я снова слышал сквозь шорох этот специфический фон прослушивающей аппаратуры. Не раздумывая, набрал номер Вадима по сотовому, легко вспомнив его код.
– Ты? – удивился он. – Уже обзавелся? Поздравляю. А откуда ты знаешь мой код?
– Память хорошая, – сказал я. – Мама в детстве рыбкой кормила… Короче, все потом объясню, а сейчас очень спешу, штаны никак не надену… – я продолжал прыгать
– Тебя по-прежнему прослушивают? – поинтересовался он.
– Твой телефон тоже, – сказал я.
– Тогда зачем ты все это мне говоришь?
– Потому что твой сотовый они наверняка пока не могут слушать! – сказал я, теряя терпение. – Твой код еще кто-нибудь знает?
– Только родители, жена… И еще Генрих Афанасьевич – заведующий нашей консультацией.
– Ты когда собираешься выйти из дома? – спросил я, одолев наконец свои джинсы.
– Через пятнадцать минут, – сказал он растерянно.
– Ты меня понял, да? Сиди и не высовывайся. И, кроме меня, никому не открывай и никуда не выходи.
Я отключил телефон, быстро сунул его в карман куртки, натянул футболку, схватил пневматический пистолет, практически неотличимый от настоящего, и сунул его в карман. Потом прошел в ванную, плеснул воды из-под крана в лицо, бросил взгляд на себя в зеркало и, оставшись недовольным увиденным, поспешно выскочил из квартиры. На ходу подумал, что неплохо бы оставить какую-нибудь замету, чтобы потом понять – открывали дверь в мое отсутствие или нет… Но ничего – никакой щепки, нитки – на глаза не попалось, и я махнул рукой на эту затею.
Лифт я вызвал, но не стал его ждать. Быстро-быстро побежал вниз по ступенькам лестницы. Если там внизу кто-то меня ждет, то наверняка готовится встретить выходящим из кабины.
Добежать до первого этажа, прежде чем кабина доедет до моего, было, конечно, немыслимо. Рассчитывать, чтобы кто-то вместо меня сел в нее – тоже. Сейчас все на работе, дети либо на дачах, либо отсыпаются после учебного года.
И тем не менее я услышал, как наверху, на моем этаже, загремели двери – кто-то садился…
Теперь я уже не бежал, а летел, и ступени мелькали у меня перед глазами, как велосипедные спицы.
Я успел выскочить в вестибюль первого этажа, опередив спускавшуюся кабину. И сразу увидел их – двоих парней, спокойно куривших возле почтовых ящиков. Поскольку я появился совсем не с той стороны, как они ожидали, и с пистолетом в руке, они задергались, один бросился к выходу, другой сунул руку в карман…
Я резко приблизил к его носу свой ствол, раскровянив верхнюю губу.
Сзади щелкнула дверь лифта, и это на мгновение, не больше, отвлекло мое внимание.