Перед бурей
Шрифт:
Пленник вытаращил глаза. Оставив его удивляться, Алек повернулся к рабам.
— За работу, — велел.
— Постойте! — крикнул кто-то.
— Ну, чего ещё? А, напарничек, — узнал он корноухого раба.
— Мой король, — задыхаясь, сказал тот. — Это вы?..
Алек оглянулся на всякий случай, хотя за его спиной никого не было.
— Ты чего? — насторожённо спросил он.
— Мой король, — и раб рухнул на колени. Алек попятился от неожиданности, помянул тварей Проводника. Раб попытался облобызать его ступни.
— Прошу простить
— Очень некстати, что я разбил тебе горло, — процедил Алек. — Сдаётся мне, ты мог бы порассказать много всего интересного. С другой стороны…
Он обернулся к остальным. Охотники и войи смотрели на него не менее обалдело, разве что на колени падать не спешили.
Алек перевёл взгляд на коленопреклонённого.
— Встать!..
— Разве я смею… — пленник попытался зарыться в землю у его ног, Алек зарычал. Тот подхватился на ноги, качаясь и отворачиваясь от горящего взгляда войя.
— Пошли. Ты тоже! — рыкнул он на долговязого, тот искривил губы и хотел было что-то сказать… Сильная мысль заткнула его на полуслове и сшибла с ног. Алек пошёл на толпу, которая почти испуганно расступилась перед ним. Двое пленников, словно привязанные верёвками, устремились следом — один послушно семенил сам, другого волокло по земле.
Алек вертел головой, выкрикивал имена, и из толпы выходили люди. В числе прочих был назван и Норик.
— Чёрт, невовремя, — Мона спрыгнула с колоды, поспешила к своему фургону. Вопреки её опасениям, Норик уже стоял на "пороге" фургона. В одном сапоге. Мать возвышалась за ним.
— Что?!.
– вертела головой, пытаясь вчувствоваться в хаос эмоций, охвативших крепость.
— Алек свирепствует, — сообщила девочка.
— Чего?!. — Норик спрыгнул наружу. Линда выбросила следом второй сапог и вышла сама.
— Там какой-то пленник… — Гарий наконец догнал девочку. — Он говорит, что Алек… я не совсем уверен, что означает это слово… Правитель?
Норик переглянулся с женой, и они заторопились следом.
— Говори!..
Вся крепость собралась около фургона Александра, — за исключением рабов, которые остались варить еду, и стражей, глядящих с башен на все стороны света. Большинство свободных были с оружием, оттого Моне показалось, что она присутствует на военном совете какого-нибудь драчливого дикого племени. А его вождь и заодно волшебник, молодой седовласый мужчина, собирался держать речь.
Хотя нет, Алек тут же передал слово рабу.
— Отвечай!.. — прорычал. — Кто вы вообще такие, что это за ересь про короля и отчего добрым людям нельзя проехать по дороге?
И напуганный пленник заговорил, частя и захлёбываясь словами.
В Радон пришли чужие люди, которые претендовали на власть, ссылаясь на некоего сказочного короля, законного правителя этих мест. Они учили странным вещам, проповедовали — если воззвания к мятежу против церковников и всей империи можно так назвать. Соблазняя дурные головы обещанием свободы и богатства, они сколачивали банды и грабили добрых граждан, путешественников, а иногда и деревни. Всё отобранное, по словам бандитов, должно было послужить делу победы. И всё делалось под рассказы о добром короле, который когда-то, в будущем, придёт и возглавит свой народ…
— Да кто такой этот "король", которого они всё трясут? — поинтересовался Джурай, слушавший с гримасой недоверчивого отвращения, как будто не мог поверить, что обычные здравомыслящие люди способны загореться такой чушью.
— Что-то вроде самого главного риша у беричей, — неохотно пробурчал Алек, — как там бишь его зовут? В общем, наследный правитель страны. В Стате и ещё где-то.
Джурай присвистнул, покачал головой.
— У беричей как раз звание хор-риша ненаследное. Король, король… А я-то думал, что это слово означает карду фантаса, и ничего больше. Правитель целой страны, надо же! О высокий, о сиятельный!.. — отвесил шутовской поклон. И ойкнул, отскочил, когда Алек звонко стукнул костяшками пальцев по подставленному загривку.
— Будешь шутить, велю казнить через выслушивание дурацких шуток.
— Ты настоящий тиран, — Джурай почесал ушибленное место. — Всё-таки с чего этот припадочный решил, то ты и есть тот король, который вернётся, и устроит всем весёлую жизнь?
Алек промолчал, зато заговорил Джонатам.
— Он не король. Всего лишь потомок доров…
Джурай вопросительно посмотрел на друга, Алек досадливо отмахнулся.
— Доры, старые правители, которых свергла пришедшая на эти земли церковь. Я сам смутно представляю, с какого бока я им родственник…
— А мне ты не рассказывал, — попенял Гарий, на правах брата подобравшийся поближе и с интересом слушавший невнятную, но пламенную речь раба.
— И нам! — поддержали друзья.
— Да так… — Алек растерялся. — Не то чтобы я стеснялся этого, но привык скрывать. Зачем? Доров нет давным-давно, правит империя…
— Думаешь, церковники лучше заботятся о твоём народе? — поинтересовался мальчишка, словно обиженный тем, что Алек не спешит взять принадлежащую ему по праву крови власть.
— Нет никакого "моего народа", — отрезал Алек с горячностью, его самого удивившей. Радон от него отрёкся, и ему ничего здесь не нужно. Разве что забрать своих.
Он обвёл взглядом присутствующих, усмехнулся.
— Не народ принадлежит правителю, а правитель народу. А вот доры считали иначе. Будь сейчас у власти та династия, у нас бы творились междоусобицы почище, чем у беричей. И, кстати, меня бы, скорее всего, убили в колыбели — чтобы не претендовал на какой-нибудь кусок плохой земли с развалившейся лачугой. Уж настолько-то историю родного края ты должен знать.