Перед рассветом (версия не вычитана)
Шрифт:
Лорн задохнулся от гордости. Его работу признала та, что создала Эскалибур! Да, на новый меч пойдет металл, плавленый по её указке. Но работа будет его. Потом Лорн кое-что вспомнил. Стало грустно — от предложенной чести следовало отказаться.
— У меня нет закладки на пятьдесят лет, — признался он, — мне и самому пятидесяти ещё нет. И — я ещё пожить хочу. А такой меч нужно закалить в крови мастера. Почти во всей.
— Сколько нужно крови?
— Литры четыре. Но обычно выпускают больше. Выживают, создав последний
сида задумалась. Ненадолго.
— Я выкуплю у одного из старых мастеров пятидесятилетнее железо. Потом мы переплавим его в тигле с хрупкой сталью второй или третьей плавки. Получится хорошая сталь. А кровь… Одну литру дам я. Вторую — ты.
— Третью — я, — вступила ученица, тенью следовавшая за сидой, и досель не встревавшая в разговоры, — кровь лучшей ведьмы — или уже не ведьмы… Но всё равно ведь подойдёт?
— А четвёртую я, — сказала с лестницы аннонская пророчица, завёрнутая в простынь на голое тело, и чихнула, — моя тоже подойдёт. Ведь я — это ты. И если надо — бери всю. А для чего тебе кровь?
— А почему ты ходишь тут неодетой? Ты это я или кто? Изволь соответствовать!
— Так я и хочу… Но вся моя одежда куда-то пропала, а твои сёстры только хихикают. Они тоже не богини, а только сиды?
Неметона закрыла лицо руками. Не помогло — смех прорвался наружу, сотряс и опрокинул — хорошо, вовремя табурет нащупала, на него и плюхнулась.
— Пошли, горе луковое, подберу тебе что-нибудь из своего. То, что было на тебе вчера, это уже не одежда, а лохмотья.
— Спасибо… Луковое — это потому что я камбрийка, ясно. А почему горе?
— Это потому, что я с тобой наплачусь… И луковое — потому же.
— Мне очень жаль, если так. Но пока-то ты смеёшься?
— Угу. Тогда будешь просто Луковка. Пойдёт?
— Луковка? Нионин? Это мужское имя, надо чуть поменять… Я укорочу. Нион. Нион Вахан! Это у меня прозвище такое. Пусть меня так и зовут теперь.
Маленькая, значит луковка. Или незрелая.
— А волосы мне тоже нужно отрезать, как ты?
— Совсем не обязательно… Слушай, Луковка, ты вышивать умеешь?
— Да.
— Тогда, как мы тебя нарядим, помоги мне — собери в комнату всё, что для этого нужно…
Снова возня. Докучливая с пророчицей. Радостная с Володенькой. После обеда — на репу уже смотреть не хотелось — Клирик решил сдержать данное себе на холме обещание. Сел-таки вышивать. Украшать парадную форму перед парадом.
Что оказалось довольно несложно. Вычертить прямые линии углем — границы фигуры и места, куда будет входить игла, чтобы зацепить нить на основу. Всё остальное с сидовским зрением и мелкой моторикой труда не составило. Поначалу шло медленно. Потом — всё скорее и скорее. Работать было легко и весело, и малыш, кажется, стал кричать пореже. А к вечеру дело было сделано.
Пелерина обзавелась рисунком. Даже двумя одинаковыми — на обеих полах. Простенькими,
А вечером, на семейных посиделках — маленький тоже участвовал, и даже немного посерьёзнел, когда глава семейства начал отчитывать дочерей — выяснилось — в ученицы к сиде сёстры не рвутся. Ну, Тулле незачем. А остальные…
— Сестрой быть уютнее, — высказалась Эйлет, — как маленького от титьки отнимешь, перебирайся снова ко мне. Одной скучно.
— Я в своём деле хороша, — сообщила Гвен, — и оно мне нравится. Другим я заниматься не хочу. Ни войной, ни землёй, ни зельями вонючими. Моё место — хорошая кухня с десятком поваров. На твоем месте, пап, я бы женихов мне поискала в заезжих домах — Гвинеда, да Поуиса, да Гвента. Вот бы мне и вышло счастье.
— Я маленькая. Мне рано учиться, — заявила Сиан, — я играть хочу.
И только Эйра чётко спросила:
— Когда начнём?
— Сегодня же. Переселяйся к Анне. И отучайся слушать отца.
— Что? — у Дэффида брови встали домиком, кулак приготовился по столу грохнуть.
— А то. Вассал моего вассала не мой вассал. Она теперь моя ученица, на три года. И я ей, как и Анне, отец, мать — прости, Глэдис, — и всё остальное начальство! И она мне не старшая сестра, а ученица! Ну или забирай дочь обратно…
— Что скажешь, Эйра? — поинтересовалась Глэдис, — Пока не поздно…
— Я, в отличие от сестричек, ХОЧУ быть ведьмой, — объявила Эйра, — и замуж за принца хочу, и на колеснице ездить с такущим копьём, и зелья варить — да-да, Гвен, вонючие-превонючие. Но на арфе мне играть будет можно?
— Можно, — отрезал Клирик, — Если хочешь, так и уговоримся — каждый день по часу. Кроме походов. Кстати о походах — завтра со мной и Анной на колеснице поедешь. Будем блюсти римский обычай.
— Какой?
— Ну, мы будем торжествовать, а ты нам гадости говорить. Чтобы, перепыжившись, не лопнули от гонора…
С первым заданием новая ученица сиды справилась отлично. Не спасли ни радостные клики горожан, ни звон церковного колокола — по русским понятиям, тусклый и безыскусный. А языкастое чудовище пришлось сразу, перед королём, народом и иноземными послами провозгласить своей новой ученицей.
Войско распустили, и на глаза немедленно явился Тристан. Разобиженный.
— А я тебе не ученик? В поход не взяла, на колеснице не прокатила. Норманны вчера на порог не пустили…
— Эйра меня обзывать должна была, дразнилки рассказывать на ухо. Сам пойми — девчоничья работёнка. А ещё приходи на ипподром. Там я тебя из баллисты стрелять научу.
Это сразу перевесило обиду. Трисан засиял.
— И ещё. По закону — ты леди Немайн пока не ученик. А потому на официальных делах пока её сопровождать не можешь. Уговаривай родителей, — прибавила Анна.