Перед восходом солнца
Шрифт:
Я присутствовал при этой операции, крепко сжимая руку своего товарища, который страшно нервничал и стонал.
Перед тем как приступить к операции, хирург (молодая женщина) обратилась с вопросом ко мне, так как у пострадавшего необычайно вспухла губа и он не «мог бы ответить. Женщина-хирург спросила:
— Сколько лет вашему знакомому?
Я не знал. Пожал плечами. Сказал:
— Какое это имеет значение. Скорей делайте операцию — видите, в каком он состоянии… Вероятно, ему лет за сорок.
Женщина-хирург, тоже пожав плечами, сказала:
— Это имеет
Тут пострадавший, услышав эти слова, застонал и заметался на столе. Рассеченная его губа не позволила ему вступить в пререкания с врачом. Подняв руку, он выкинул четыре пальца и, потрясая ими, как бы говорил — только сорок, только, черт возьми, сорок, делайте пластическую операцию. Слегка поломавшись, женщина-врач приступила к пластической операции.
Нет, губа была зашита порядочно, шрам был невелик, но моральное потрясение еще долго сказывалось на моем друге. Он позабыл о том, что его задела машина, его потрясение было в ином — он не мог позабыть слова хирурга о пятидесятилетних людях, которым можно зашивать губы так, как иной раз зашивают матрацы, стегая грубой ниткой через край.
Вот эта душевная боль моего стареющего друга осталась у него надолго. Эта боль осталась и у меня. И о старости я стал думать еще хуже, чем я до сих пор думал.
И решил с ней бороться.
2
Нет, я никогда не мечтал жить долго, никогда не хотел жить до ста лет. Я не видел в этом прелести или удовольствия.
Но я бы хотел жить так, чтоб не особенно стареть, чтоб не знать жалкой слабости, дряхлости, уныния. Я бы хотел до конца своих дней быть сравнительно молодым. То есть таким, который не потерял бы в битвах с жизнью некоторую свежесть чувств. Вот это примирило бы меня со старостью. Я не стал бы так гнушаться этих предстоящих лет. Я бы ожидал мою старость не столь озлобленно и не с таким отвращением, какое было в моем сердце.
Но как это сделать? — думал я. Как поступить мне, чтобы объятия старости не были бы для меня слишком чувствительны? Что нужно сделать для того, чтобы в старости чувствовать себя здоровым, цветущим, сравнительно молодым, если не юным?
Неужели человеческий разум не придет на помощь в этом весьма законном желании?
И вот тогда я стал присматриваться ко всем старикам. Из них я выбирал себе таких, у которых были яркие щеки, твердая походка, гладкая кожа, крепкие руки, гибкие ноги и молодые, сияющие глаза.
Я не столь часто находил таких стариков, но, когда находил, не выпускал их из вида. Я следил за ними, присматривался к их жизни, к их поведению, к их привычкам.
Я хотел, наблюдая за ними, вывести какоенибудь правило, по которому не угасает молодость.
Я не мог вывести такого правила, ибо каждый из этих стариков жил по-разному, по-своему, не придерживаясь каких-либо норм.
Я стал расспрашивать многих цветущих стариков об их секретах. И они охотно мне отвечали.
Впрочем, каждый из них говорил по-разному, каждый имел свои особенности и свои мотивировки, по которым он считал, что его жизнь продолжает цвести.
Один старик, которому было 70 лет, так ответил мне:
— Я никогда не курил. Табак изнашивает наши ткани. И вот, быть может, причина, отчего я молод.
Другой старик, которому было не меньше лет, сказал:
— Табак не влиял на меня в дурную сторону. Но я всегда занимался спортом, физкультурой. Спал при открытом окне. Вот что, вероятно, подействовало на меня благоприятно.
Третий замечательный и даже великолепный старик, юношески бодрый и свежий (а это был Бернард Шоу), ответил мне на одном обеде, который давали в его честь. Усмехаясь, писатель сказал:
— Вот уже тридцать пять лет я не ем мяса. Не найдете ли вы в этом обстоятельстве причины моей молодости?
Нет, в этом обстоятельстве я не нашел причину молодости 75-летнего старика.
Я тем более не имел этой причины, ибо рядом со мной сидел другой 70-летний старик (а это был Ф. Кон [170] ), который сказал:
— Я всю жизнь ем мясо. И тем не менее здоров и бодр. Причины в ином — я работаю, работа меня увлекает, я точен и аккуратен в работе, как часы. И вот, быть может, тот секрет, который вы ищете.
170
Ф. Я. Кон (1864–1941) — русский и международный революционный деятель. Член КПСС с 1918 г… член ВЦИК, ЦИК СССР и его Президиума.
Еще один старик (весьма выдающийся деятель искусства М.) сказал:
— Причина моей молодости — работа, вдохновение. Вот откуда я черпаю мою сравнительную свежесть. Но зато когда работа кончена — я выдуваюсь, как резиновая свинка, которой прокололи бок.
Еще один замечательный старик (а это был народный артист Ю.) сказал:
— Видите ли в чем дело — я много ем, много работаю, я все делаю — много, я ни в чем себя не ограничиваю. Не запрещаю себе ничего из того, что мне хочется. И знаю, когда я начну себя ограничивать, когда начну бояться, когда страх проникнет в мое сердце — тогда я погиб. Тогда и жизнь и молодость закончатся одновременно.
Мне очень понравился этот ответ. Но это правило было не для меня — я не привык много есть и не привык исполнять все мои желания. И не намерен был изменять своим привычкам. Однако вторую часть ответа я признал справедливой.
Еще один человек, которому было 70 лет, а выглядел он сорокалетним (это был датский писатель М.-А. Некое), ответил мне, взглянув на свою молодую жену:
— Я люблю.
Смутившись, жена этого человека сказала:
— Нет, нет, не только это. Мой муж любит свою литературную работу. Он много работает. И вот причина, которую вы ищете.