Перед выходом в рейс
Шрифт:
— Что именно? По телефону нельзя?
— Почему, можно. В одном из питьевых танков, верхнем правом… том самом, в котором ремонт провели только сейчас, похоже, нашли тайник. Вернее, следы возможного тайника.
— Конкретней не объяснишь?
— Несколько плоских кармашков, что ли. Металлических. Вделанных «заподлицо» с горловиной. Умело скрытых. В эти кармашки можно было что-то вкладывать. Скажем, что-то плоское и узкое. Допусти, валюту. Но во время ремонта, последнего, эти кармашки прибили молотками. По указанию старпома.
— Откуда это стало известно?
— Мы опросили тех, кто проводил ремонт. Они говорят, что во время очистки танка обратили внимание на эти кармашки. Но старпом, когда услышал о кармашках,
— Спасибо, Паша. Я сейчас буду. Вот что: я сразу поднимусь на борт «Петропавловска», а ты организуй, чтобы ремонтники не уходили.
— Все сделаю, приезжай.
В форпик «Петропавловска» Тауров спустился вместе с Лунковым, боцманом и двумя матросами, проводившими ремонт. Горловина одного из питьевых танков, правого верхнего, была отдраена. Взяв фонарь, Тауров с трудом просунулся в танк, посветил на еще влажную от недавно слитой воды поверхность. Вот он, край горловины. Видны края прибитого молотками тонкого металлического листа, когда-то представлявшего собой карман. Плоский и длинный карман, искусно припаянный или приваренный, скрытый под обводами горловины. Обнаружить такой тайник почти невозможно, особенно если танк будет заполнен питьевой водой. Тауров вгляделся, пытаясь понять, что же можно спрятать в такой карман? Валюту? В принципе можно. И все-таки скорее всего карман был предназначен не для валюты. В записке говорилось о золоте. Листовое золото? Да, тонкий лист вполне мог быть спрятан в таком кармане. Тут же он подумал: а монеты? Монеты… Почему бы и нет. Монеты, уложенные во что-то плоское. Скажем, в пластиковый лист. В фольгу. Пожалуй, такое вполне могло быть.
Поговорив с боцманом и матросами, Тауров услышал от них повторение того, что они уже рассказали таможенникам и Лункову: старпому о карманах они сообщили, он велел их забить.
Вернувшись в УВД, Тауров некоторое время сидел, крутя перед собой на столе золотую десятку, взятую под расписку в НИЛСЭ. Теперь, как никогда, ему важно было знать, откуда «Паша-Алексей» достает эти золотые десятки. Вообще, что это за десятка? Подлинная? Фальшивая? Решить это ему не помогли ни Еськин, ни Лисогорский. Вдруг вспомнил фамилию: Кужель. Телефон. Точно — Платон Платонович Кужель, специалист по золоту. Уволившийся из милиции эксперт, о котором ему когда-то говорил начальник УВД Бабарин Андрей Арсеньевич…
Через полчаса Тауров сидел в маленькой комнатушке Кужеля, жившего в коммунальной квартире. Выслушав Таурова, Кужель покачал головой:
— История заковыристая. Допускаю, конечно, что кто-то нашел клад с золотыми десятками. И не спеша его реализует. Но вполне может быть, некий умелец изготовил штамп. И теперь балуется. Ну что, выход один: поезжайте в политехнический институт, на кафедру физики. Там у них есть спектрограф. Во-первых, у меня на этой кафедре бывший соученик, Виктор Бобошко. Впрочем, для вас, конечно, он Виктор Михайлович. Он профессор, завкафедрой. Я ему позвоню, сейчас же. Ну и от себя старайтесь. Падите в ноги, нажмите на обаяние, скажите, нужна немедленная помощь, не знаю уж что, но попросите срочно провести спектральный анализ. Конечно, анализ они будут проводить без всякого понятия. Но это уж и на том спасибо. Лишь бы провели. Попросите. чтобы они вам выдали список составных сегодня же. Получите — сразу возвращайтесь ко мне. Вместе подумаем.
Кужель вложил монету в пакетик, протянул. Тауров спрятал монету, все еще обдумывая следующий вопрос; хозяин комнаты кивнул:
— Что-то еще? Говорите, не стесняйтесь.
— Я хотел спросить: если монета фальшивая, какой смысл кому-то этим заниматься? Ведь со штампами, с чеканкой хлопот не оберешься? Не проще ли сбывать золото в натуральном виде?
Кужель взял стоящий на столе заварочный чайник. Осторожно плеснул в стакан, отхлебнул, поморщился:
— Вопрос
— Если иметь в виду приисковое золото — занимался.
— Прииски, шлихтовый песок… Ну, шлихтовое золото несет в себе те же проблемы. Думаю, вы с ними знакомы. У любого нелегального покупателя золото в каком бы то ни было виде вызывает недоверие. Если это лом, нужна пробирная доска. Если изделие, скажем, кольцо, брошь — покупатель ищет пробу. А царская монета, да еще если это золотая десятка, сама заявляет о себе авторитетно. Берет человек такую монету в руки и видит: герб, по гурту надпись, все остальное. Золотая монета само по себе, что ли, как проба. Если особо осторожный покупатель — он может без риска показать эту монету ювелиру. Ведь монету легализовать неизмеримо легче, чем золотой лом. Кто ни спросит, ответ один: досталась по наследству.
— Да, и вот еще, — сказал Кужель, уже в дверях. — Насчет смысла изготовлять штампы для золотых десяток. Учтите и такое: чеканить монеты прямой смысл тому, кто хочет вывезти золото за границу. Монеты за кордоном сбывать неизмеримо легче, чем, скажем, бруски. К монетам отношение за границей особое.
Приехав с монетой в политехнический институт, Тауров убедился: звонок Кужеля возымел действие. Часа через два, получив на кафедре физики полный расклад спектра монеты, он вернулся к бывшему эксперту.
Результаты спектрального анализа Кужель изучал долго, целиком уйдя в занятие. Изредка он причмокивал, цокал, один раз даже присвистнул и сказал: «Ну-ну». Наконец обернулся:
— Вячеслав Петрович, дорогой, вы в курсе дел вашего ОБХСС? Случайно у вас ничего не наметилось по фарфоровому заводу?
— По фарфоровому? — Почему-то подумалось: фарфоровые статуэтки в квартире Веры. — Пока нет, а что? В этой химии я не очень силен. Есть что-нибудь в анализе?
— Список составных вы, конечно, изучили. Посмотрите. — Кужель протянул бумажку. — Видите, судя по сплаву, из которого изготовлена монета, золото похищено. И не откуда-нибудь, а с фарфорового завода. Ну что, по чашке чаю? Крепенького, по рецепту?
— Огромное спасибо. Платон Платонович, не могу. Срочно должен быть у руководства.
Черноводов после рассказа Таурова сразу же позвонил Бабурину.
— Андрей Арсеньевич, срочное дело. Помните историю по фарфоровому заводу? Так вот, как будто выплыло. Хорошо, идем. Я и Тауров.
Бабурин, внимательно выслушав все, что рассказал Тауров, долго молчал. Набрал было номер телефона и тут же положил трубку. Посмотрел в упор:
— Вы сами-то, капитан, знаете о фарфоровом заводе? Иван Васильевич рассказал?
— Не успел.
— Изложите историю, Иван Васильевич. Заодно и мне напомните.
— Пожалуйста. — Черноводов помолчал. — Излагать тут особенно нечего. Лет восемь-девять назад… Да, так примерно. Если быть точным, восемь с половиной — на фарфоровом заводе было вскрыто крупное хищение. Ну, естественно, все это было не на голом месте. Ослаблен был контроль, руководство проявило халатность. Осудили по делу что-то около десяти человек. Часть украденного золота нашли и конфисковали. Но именно часть. По информации, которая проходила по делу, да и по нашим подсчетам, основная часть похищенного золота где-то осела. Причем часть солидная. Эксперты подсчитали — что-то около десяти, пятнадцати кэгэ. Где она осела, никто из проходивших по делу сказать не мог. До какого-то определенного момента путь золота прослеживался. А дальше — все. Головка, как говорится, была обрублена. Причем, похоже, это был именно один человек.