Перед выходом в рейс

Ромов Анатолий Сергеевич

— Будьте добры, работники, которые опрашивали вахтенных на теплоходах, здесь? Спросите их, кого именно они опрашивали у трапов? Должность этих вахтенных, фамилию и так далее. Я подожду у трубки.

— Сейчас… — Дежурный кого-то спросил. Сказал в трубку: — Они говорят: на «Урицком» отвечал Савельев, матрос палубной команды. На «Приамурье» — Неделин, старпом.

Подумал: с этим странным звонком придется разбираться. Пока же нужно заняться текущими делами.

Сел за бумаг и. Когда же собрался уходить, позвонила Лариса Лаврова. И сообщила: в одиннадцать вечера она будет ждать его на Седанке.

На Седанке

Вечером,

около одиннадцати, он подъехал к Седанке. Машину поставил у знакомого места, выключил фары, заглушил мотор. Некоторое время сидел в темноте, пока не услышал какой-то звук. Кто-то то ли плачет, то ли шмыгает носом. Выйдя из машины, пошел на звук, вглядываясь в скамейки. В отсвете дальнего фонаря с трудом разглядел асфальтовую дорогу и тут же фигуру на одной из скамеек. Кажется. Лариса. Подошел ближе — да, это Лариса. Сидит, уткнувшись лицом в ладони. Плечи вздрагивают.

— Лариса, что с вами?

— Н-ничего… С-совершенно н-ничего… Не обращайте… внимания…

Сел рядом. Всхлипнув, посмотрела на него. Скривилась:

— Как это ужасно… Если бы вы знали, как это ужасно…

— Что — ужасно?

— Все…

Вдруг привалилась лицом к его плечу. Затряслась. Он молча обнял ее одной рукой. Зашептала, всхлипывая, давясь слезами:

— Все ужасно, все… Все к тебе пристают, все чего-то хотят… Всем чего-то нужно… А на самом деле ты никому не нужна. Н-никому… — Долго молча всхлипывала. Он почувствовал — рукав куртки стал влажным. Вздохнула, пытаясь остановить слезы: — Простите… я… сейчас… перестану… Некому даже сказать, что с тобой, вы понимаете?.. Некому, совершенно некому… Ты одна… Я… не могу больше… просто не могу, глупость какая-то… — Выпрямилась, стала тереть щеки ладонями. — Глупость какая-то, что-то я расклеилась… Извините…

Некоторое время они сидели молча. Сам не зная почему, он вдруг спросил:

— Неужели у вас никого нет?

— Что? — Судорожно вздохнула. — А. Ну так… В общем — никого.

— А… Борис Амвросиевич?

— Боря? — дернула плечом. — Ну. Боря… Нет. он тоже… Ему тоже ничего не скажешь. Откуда я знаю, может быть, он с ними?

— С ними? С кем — с ними?

— С ними. Будто вы не понимаете?

— Не понимаю.

— Ну, хорошо… — провела ладонью по лбу. — Хорошо. Надо было вам сразу все рассказать. Тогда, может быть, эта девушка… Вера… Может быть, с ней было бы все в порядке. — Достала из сумочки платок, насухо вытерла глаза, снова спрятала. — Этот человек, Вадим Алексеевич… Давно… Знаете, как говорят, положил на меня глаз.

— Это… тот самый… который танцевал с Верой?

— Да, тот самый.

— Его зовут Вадим Алексеевич?

— Вадим Алексеевич.

— А фамилия?

— Фамилии я не знаю. Я вообще ничего о нем не знаю. Он сам же не разговаривает. За него говорят другие. Вернее, другой.

— Кто другой?

— Его фамилии я тоже не знаю. Зовут Алексей. Такой… ну, парень лет тридцати. Он несколько раз сидел за одним столиком с Верой. Он — его человек. Вадима Алексеевича.

— Как он выглядит, этот Алексей.

Задумалась.

— Такой худощавый, высокий. Волосы светлые. Лицо такое наглое. Челюсть тяжелая, в общем, все в нем неприятно.

— Скажите, вы помните тот вечер? Когда я вас подвез первый раз?

— Смутно. А что?

— Не помните, этот Алексей был тогда в ресторане?

— Алексей? Кажется. По-моему, был. То есть точно был. Он танцевал и… Я помню, я все время чувствовала в тот вечер его взгляд. Старалась не смотреть, но взгляд чувствовала.

— Вы помните, с кем он танцевал?

— С какой-то девицей. Самой

обычной. Какое-то на ней было платье… С этой девицей, кстати, я его видела только один раз. На ней было, знаете, такое серебристо-блестящее платье.

— Значит, вы говорите, Вадим Алексеевич обратил на вас внимание? Когда вы это заметили?

— Недавно. Месяца два, наверное. Да, месяца два. В сентябре.

— Что, вы поняли по взглядам? Или он сказал об этом?

— Со мной Вадим Алексеевич вообще не говорил. Ни разу. Говорил Алексей.

— И что же он вам сказал?

— Сказал, что я нравлюсь Вадиму Алексеевичу.

— Прямо так и сказал? Что вы нравитесь Вадиму Алексеевичу?

— Прямо так и сказал. После репетиции мы обычно обедаем в ресторане. За служебным столиком. В тот раз я сидела одна, ребята куда-то поехали. Ну и он подсел. Изложил все прямым текстом: «Меня зовут Алексей, вас, я знаю, Лариса. Видите, за моей спиной сидит человек? Его зовут Вадим Алексеевич, это мой старший друг. Вы ему очень нравитесь, он просил вам это передать». Я посмотрела — этот Вадим Алексеевич сидит, что-то ест, в нашу сторону и не смотрит… Конечно, я его узнала… Из-за Веры, ну и вообще таких клиентов в ресторане знают. Я молчу, ем, а этот Алексей: «Мой старший друг очень уважаемый человек. Очень, понимаете это, Лариса? И вы поймите, он от вас ничего не хочет. Просто вы ему нравитесь, и он просил передать небольшой подарок». Ну и протягивает футлярчик. Кладет на стол. Я говорю: «Спасибо, я подарки от незнакомых людей не беру». Он: «Посмотрите, что там». Я молчу, он открывает футляр, там кольцо с бриллиантом. «Берите, это просто сувенир. Как раз для знакомства, так что, если хотите, можете пересесть за наш столик. Теперь есть повод». Ну, отрубить я в таких случаях умею. Говорю: «Алексей, пожалуйста, заберите этот футляр. Иначе просто не будет разговора. Для начала». Он: «Так это же пустячок». — «Вот и заберите этот пустячок». Забрал. «А теперь будет разговор?» — «Будет. Передайте вашему старшему другу, что я его тоже очень уважаю. Если я ему нравлюсь, пожалуйста. Но только никаких подарков, цветов и всего остального не нужно. Ну и, конечно, встреч. Будем нравиться друг другу на расстоянии». — «Почему?» — «Потому, что у меня есть жених. Все, Алексей». Усмехнулся: «Напрасно, Лариса. Такими людьми так просто не бросаются». — «Я и не бросаюсь. Не забудьте передать вашему другу, что я его очень уважаю». — «Не забуду. И все?» — «И все». На этом разговор закончился, я тут же ушла. Больше он со мной не встречался, подарков не приносил. Ну а недавно этот Алексей снова ко мне подошел.

— Недавно? Когда именно?

— Четыре дня назад, на улице. Опять после репетиции, я как раз ждала автобус. «Лариса, можно на минутку?» Смотрю — Алексей. Мы отошли, он: «Скажите, милиция у вас ничем не интересовалась?» Я говорю — нет, ничем. «Может, спрашивали что-нибудь? Про меня или моего друга?» Я говорю — нет, не спрашивали. Вы… ведь вы тогда спрашивали только про Веру? Не думайте, если бы он спросил про Веру, я бы тоже ничего не сказала.

— Понятно. Но про Веру он не спрашивал?

— Нет. Вы знаете, я очень испугалась. Он мне показал нож. Так — с усмешкой. Из рукава. Но сначала говорит: «Лариса, очень большая просьба: если кто поинтересуется, вы нас не видели и не знаете. Ни меня, ни моего друга. Особенно друга. Ну а если узнаем что-то… Тогда уж другой будет подарочек. От меня лично». Улыбнулся и смотрит себе на руку. Я посмотрела — в рукаве нож. Убедился, что я видела, кивнул и ушел.

— Во-первых, Лариса, ничего не бойтесь. Вы поняли? Ничего. И никогда.