Перед выходом в рейс
Шрифт:
— Похоже, самоубийство. Выстрелил себе в висок. Из «вальтера».
— Кто его нашел? — спросил его Тауров.
— Шкипер. Около десяти утра. Сразу позвонил по 02. Следственно-оперативная группа была здесь через двадцать минут.
Они прошли на лихтер, к кормовой надстройке. В маленьком коридорчике было тесно; у раскрытой двери одной из кают стояли проводник с овчаркой, женщина-судмедэксперт в белом халате, дежурный следователь прокуратуры. Тауров его знал, фамилия следователя была Шкалтин. Заглянул в каюту: там, сидя на подвесной койке и уровпив голову на стол, полулежал «Паша-Алексей». Тауров вгляделся: на виске рана, одна рука подогнута, другая свисает, почти касаясь палубы. На грязном
— Это шкипер. Александр Георгиевич, если не трудно еще раз? Как и что? Эго мой коллега.
— Пожалуйста, раз надо. — Шкипер потрогал мятую мичманку, сдвинул на затылок. — Значит, так. Я-то Лешку Пономарева знаю давно. Когда-то вместе в резерве сидели. Лихтер наш на зимовке, команда три человека, я и два матроса. Живем на берегу, каюты все равно пустые. Холодно, куда в них? Лешу-то я знаю, ну и… Позавчера приходит: так и так, Георгиевич, с бабой поругался, переночевать пустишь? На пару суток? Я — почему не пустить. Добро, говорю. Дал ему ключ от каюты, такие дела. А сегодня с утра ткнулся в каюту-^смотрю, лежит. Аж пробрало всего. Никогда такого не видел.
На лихтере никого больше не было?
— Вы что… Никого. Тихо так все. Я тронул его, смотрю — вроде давно уже мертв. Закоченел.
— Карманы не обыскивали?
— Какие карманы… У меня мороз по коже, я скорей к проходной. Позвонил в милицию, они говорят — ждите, сейчас приедем. Я уж в каюту к нему не заходил, так у трапа и простоял, пока милиция не приехала. — Вздохнув, шкипер отошел. В коридор вышел следователь. Достал сигареты, Тауров дал ему прикурить.
— Геннадий Юрьевич, поздравляю. Мой подопечный.
— Я уже понял. Личное напутствие Бабурина.
— Что при нем нашли?
— Ничего особенного, если не считать финки и двух паспортов — на имя Севрюкина и Пономарева.
— А остальное?
— Остальное мелочи. Связка ключей, платок, зажигалка. Денег около двухсот пятидесяти рублей.
— Золота не было?
— Нет. Но на левом безымянном пальце остался след от кольца, совсем свежий. Подозреваю — сняли уже после смерти.
— Вы не сомневаетесь, что это было самоубийство?
— Ну… Он мог застрелиться. А кольцо сняли потом. Вообще же, надо проверять.
Тауров подождал, пока будет составлен подробный список вещей, найденных в каюте. Список изучал долго — ему казалось, в нем чего-то не хватает. Но чего именно, он пока понять не мог. По следам на коже — «блондин» выстрелил в себя, приставив «вальтер» вплотную к виску. В обойме не хватает трех патронов. Двумя первыми, по всей вероятности, был убит Разин. Особых причин сомневаться, что это самоубийство, пока нет. Единственное — на размышление наводит след от кольца на пальце.
Предоставив группе продолжать работу, Тауров вернулся в УВД. И здесь, сев за свой стол и взяв в руки блокнот, понял наконец, чего не хватало в списке найденных при «блондине» вещей. Записной книжки. Некоторое время сидел, прикидывая: может быть, скрываясь на лихтере, «Паша-Алексей» просто не взял с собой записной книжки? Подумав, все-таки решил: нет, именно в такой ситуации он должен был ее взять. Обязательно. Именно в «бегах» записная книжка особенно нужна. Для связи с людьми, телефоны которых в обычной обстановке человек на память не помнит. Свежий след от кольца объясняется тем, что кольцо могло быть изготовлено из меченого «фарфорового» золота. Если убийца как-то связан с фарфоровым золотом, он обязательно изъял бы кольцо как важную улику. Ведь никто пока не знает, что «фарфоровая» золотая десятка находится сейчас
Примерно через час позвонил Шабенко. Про скончавшегося Алексея Пономарева выяснилось следующее: уроженец Дальноморска, двадцать девять лет, холост, родителей нет. Прописан и жил на улице Айвазовского у бездетной тети, воспитавшей его как сына. По месту прописки показывался крайне редко. Был осужден по статье 145-1 за грабеж, отбывал наказание в колонии усиленного режима, откуда вышел три года назад. Последняя запись в трудовой книжке: матрос-моторист рыбфлота. Однако из резерва рыбфлота отчислен полгода назад, в последнее время нигде не работал, сменив несколько мест. Обыск по месту прописки подтвердил, что Пономарев занимался сбытом золотых царских десяток, возможно, поддельных. В тщательно оборудованном тайнике под паркетом были спрятаны четыре царские золотые десятки, датированные 1902 годом. Записной книжки при обыске квартиры найдено не было.
Звонок с территории морвокзала
Еще через час Тауров понял простую вещь: ему обязательно нужно еще раз встретиться с Ларисой Лавровой. Она наверняка многого недоговорила в их последнюю встречу, но теперь, после смерти Пономарева, он ее понимал и оправдывал. Если кто-то смог убить такого человека, как Пономарев, перед убийством Ларисы он не остановился бы и подавно. Вспомнил слова Ларисы: «Потому что уже знала эту пару…» Вместо этой фразы она хотела сказать что-то другое. Что?
К концу рабочего дня раздался звонок. Он снял трубку — звонила Нина Александровна Гаева:
— Вячеслав Петрович, пожалуйста, помогите! Я вас очень прошу, помогите!
— Успокойтесь, Нина Александровна… В чем дело?
— Сейчас к нам в квартиру был странный звонок! Очень странный!
— Кто звонил?
— Мужской голос. Такой — очень приятный. Даже интеллигентный. Трубку сняла я. Он спросил: «Простите, это Нина Александровна?» Я говорю: «Да, я, а это кто?» Он говорит: «Извините, вы меня не знаете. Просто я хочу вам передать, что с вашей дочерью все в порядке. Она жива и здорова». Я чуть с ума не сошла. Стала что-то кричать, а он еще раз все повторил. И повесил трубку.
— Сейчас вы звоните от себя?
— От соседей. Свою трубку я не положила.
— Правильно. Дайте-ка телефон ваших соседей… — Записал телефон. — Ждите, я перезвоню.
Позвонил на телефонную станцию, и через минуту ему сообщили: в квартиру Гаевых звонили из телефона-автомата на Морвокзале. Тут же он позвонил в отделение милиции на Морвокзале и попросил проверить, не заметили ли постовые человека, звонившего недавно из телефона-автомата в районе пассажирских причалов. Добавил: пусть обратят внимание, нет ли на территории Морвокзала разыскиваемой Гаевой, фотография которой должна быть в отделении. Примерно через час ему позвонили из отделения. По словам дежурного, несмотря на тщательные поиски, следов Гаевой на Морвокзале обнаружить не удалось. Постовой на пассажирском причале находился от телефона-автомата далеко и звонившего не видел. Что же касается Гаевой — были осмотрены ресторан, гостиница, залы ожидания, помещения касс, подсобные помещения. Кроме того, два работника милиции проверили стоящие у причалов теплоходы «М. Урицкий» и «Приамурье». По словам вахтенных у трапа, женщина, похожая на Гаеву, на теплоходы не проходила. Положив трубку, Тауров некоторое время сидел, пытаясь понять: может ли иметь какое-то отношение теплоход «Приамурье» к звонку с территории Морвокзала? Снова позвонил на Морвокзал, услышав отзыв дежурного, попросил: