Передряга

Сербин Иван Владимирович

На экране полыхнул второй взрыв. Отблеск пламени отразился в асфальте и стеклах машин. Через пару минут серая „трёшка“ свернула в переулок. Она появилась на самой границе экрана. „Слава Богу, — подумал я, — что оператор схватил переулок хотя бы краем объектива. Неизвестно, чем бы все закончилось. Глядишь, Сергей Борисович еще застрелил бы меня для гарантии. Теперь я становлюсь для него обузой. Он знает, КТО участвовал в похищении. С этими людьми ему ничего не стоит справиться и в одиночку. Но… если он попробует тронуть Ирину хотя бы пальцем, я его убью“. Во мне

проснулась абсолютно непоколебимая уверенность в том, что мне удастся нажать на курок. Мафиозо прав. В жизни большинства мужчин случаются ситуации, когда приходится браться за пистолет, чтобы защитить дом, ребёнка или любимую женщину. Я уже был готов к этому.

Камера переместилась, и на мгновение переулок пропал из вида, но уже через секунду оператор повернулся, и мы увидели человека, садящегося в „трёшку“. Надо же, на экране моя фигура смотрится вполне пристойно. Сутулый немного, но в целом очень ничего.

Сергей Борисович промотал запись вперед и поднялся.

— Я не сомневался. Просто решил проверить. На всякий случай.

— Я понял.

— Ты ошибся с заказчиком.

— Да.

— Сынок, — Сергей Борисович повернулся к охраннику, — можешь вызывать подмогу, — и снова мне: — Поехали.

— Куда?

— К Ирине твоей.

— Зачем?

Он посмотрел на меня внимательно, буркнул:

— Не за тем, чтобы убивать, конечно. Просто она единственный уцелевший человек в компании похитителей. Виктору Константиновичу, сынуле, осталось устранить только её, и всё будет шито-крыто. Понял?

— Поехали, — кивнул я.

Мы пробежали по коридору. Я шагнул было к лифту, но мафиозо остановил меня:

— Не стоит. Кто-то поднимается. Спустимся по лестнице. Так безопаснее.

Сергей Борисович был прав. Если бы охрана нас заметила, то задержала бы до прибытия милиции, а там еще два часа объяснений. К тому же у мафиозо был при себе пистолет, что тоже не играло нам на руку.

Лестница находилась в конце коридора, за широкой стеклянной дверью. Мы едва успели выскочить, когда из лифта дружной гурьбой вывалилась охрана. Затопотали по коридору.

Сергей Борисович засунул пистолет под ремень, одернул пиджак. Парой пролетов ниже весело щебетали какие-то девушки. Мафиозо повернулся ко мне.

— Спокойно. Спускаемся не торопясь.

Мы пошли вниз, преисполненные начальственного достоинства. На третьем этаже столкнулись с парочкой юных курильщиц. Они стрельнули в нас глазками, на что мафиозо отреагировал адекватно:

— Та-ак, почему курим во время рабочего дня? — Девицы переглянулись озадаченно и снова посмотрели на нас. — Ты смотри, какой бардак развели, — продолжал внушительно громыхать Сергей Борисович, — Ну ничего, мы это исправим. Человек пять уволить — сразу отучатся перекуривать во время работы.

Девицы шустро погасили окурки и скрылись за дверью.

Мы спустились на первый этаж, независимо прошествовали мимо охранника, вышли на площадь и здесь ускорили шаг. Перебежали Садовое кольцо, нырнули в машину. Сергей Борисович вставил ключ в замок зажигания. Двигатель заурчал мерно, и мафиозо ударил по газам. Обернувшись,

я посмотрел на площадь. Из дверей банка выбежали двое парней в пятнистой форме. Они озирались, явно отыскивая кого-то взглядом. Хотя… какое там кого-то. Нас они разыскивали, нас. Им не повезло. К тому моменту мы уже влились в плотный поток машин».

* * *

— А очистить изображение никак нельзя? — спросил Андрей, наклоняясь к самому экрану.

Он и Тонколицый вот уже полтора часа сидели в монтажной студии телерадиокомпании «Останкино». Молодой, но уже совершенно седой парень по имени Артём явно скучал, однако дело свое делал. Исправно прокручивал пленку, останавливал в нужных местах в соответствии с пожеланиями «визитёров», отматывал назад, давал пояснения по уже смонтированному материалу.

Тонколицый устроился у двери, сидел, забросив ногу на ногу, и, улыбаясь, наблюдал за Андреем.

Артем, отлаживая изображение, Доглядывал на Тонколицего, а затем поинтересовался у Андрея:

— А чего он всё время улыбается-то?

— Он? — Андрей повернулся, тоже посмотрел на Тонколицего и дернул плечом. — Настроение, видать, хорошее.

— Смотри. — Артём передвинул несколько «ползунков» на огромном пульте, повернул манипулятор, заставляя запись идти кадрами. — Чище не сделаешь. Материал, откровенно говоря, тот еще.

— А увеличить изображение можно?

— Смотря какой фрагмент. Зерно крупное. Нечетко получится.

— Всё равно. Вот здесь, на краю экрана.

Андрей торопливо набросал схематичный план улицы, дома. Стрелочками расчерчивал передвижение прохожих, проставлял время с разрывом в пять секунд. Кто, откуда и куда двигался. Где остановился. Записал перемещения оператора. Схему движения машин. Время блокировки движения темно-синей «пятеркой» Петра. Под конец он озадаченно хмыкнул.

— Этот фрагмент? — Артем вывел изображение на монитор компьютера, выделил нужный участок кадра курсором.

— Да. Этот. Только пониже еще захвати. Во, отлично.

Артём щёлкнул «мышкой». Изображение нужного участка стало крупным, но практически неразличимым. Курсор ткнулся в «инструментальную панель», нашел нужный пункт меню. Щелчок «мыши». Изображение подернулось рябью. От верхней границы кадра побежала полоса.

— Сейчас очистится, — сказал Артём. — Но предупреждаю, качество все равно будет не телевизионное. Камера-то любительская. Даже не «Бетакам», а обычная восьмимиллиметровка…

Изображение стало чище. Оно по-прежнему оставалось подернутым дымкой, но на нем стали различимы лица людей.

Андрей записал что-то в листке. Протянул монтажеру ручку, поднялся.

— Спасибо.

— Да не за что, — ответил Артём без энтузиазма. — Заходи, если вопросы возникнут.

— Спасибо еще раз.

— Счастливо, — ответил тот и отвернулся.

Через десять минут Андрей и Тонколицый сидели в такси, которое мчало их по проспекту Мира в сторону центра.

— Ты всё узнал, что хотел? — спросил Тонколицый.

— Почти.

— И куда мы теперь?

— Сам увидишь.

— В газету, что ли?