Переговорщик
Шрифт:
– Этого достаточно для того, чтобы называться величайшим переговорщиком?
– Разумеется. Искусство ведения переговоров зародилось…
– Давай обойдемся без экскурсов в историю. У нас на это нет времени.
– В общем, с тех пор как появился «Карманный справочник переговорщика», им пользовались сотни, если не тысячи переговорщиков. И никто не обнаружил в нем ни малейшего изъяна.
– Значит, я стану первым.
– Не обольщайся.
– Что же, получается, для того, чтобы стать переговорщиком, достаточно обзавестись «Справочником»?
– Не имея опыта игры в стак-и-стакс, ты не сможешь воспользоваться даже «Кратким перечнем
Стак-и-стакс была невообразимо заумной фортанской игрой. На Фортане в стак-и-стакс играли все, от мала до велика. В самом общем виде стак-и-стакс можно было сравнить с шахматами – в фортанской игре фигуры также перемещались по разделенной на клетке доске. Вот только в игре стак-и-стакс участвовало по двадцать восемь разных фигур с каждой стороны. И игрок мог сам выбрать из имеющегося комплекта те фигуры, которые считал нужными. А игра шла не на одной, а сразу на трех досках, причем некоторые фигуры могли перемещаться с одной доски на другую. Ну, то есть стак-и-стакс похожа на шахматы в той же мере, в какой сами шахматы похожи на «крестики и нолики».
– Но я ничего не смыслю в работе переговорщика.
– Переговорщик – это не работа, а мастерство.
– Я – врач. Врач общего профиля. То есть даже не психолог. Ну какой из меня переговорщик?
Нокуар приложил палец к подбородку и изучающе посмотрел на Алексея.
– Почему ты не сказал это командующему?
Алексей только хмыкнул в ответ.
– Почему? – повторил свой вопрос энсин.
– Тому есть множество причин, – буркнул, глядя в сторону, Алексей.
– Ага! – хитро прищурился Нокуар. И указал пальцем на Алексея.
– Что значит «ага»? – растерялся тот.
– Ты согласился стать переговорщиком, потому что у тебя имелись на то причины.
– Ну, разумеется, – сказал Алексей и на всякий случай задумался: нет ли в словах Нокуара какого подвоха? – Всему есть свои причины, – добавил он и снова задумался: вроде бы он все правильно сказал. Не придерешься. – Ничего не бывает просто так, без причин…
Алексей чувствовал, что это еще не все. В смысле, не конец фразы. Что к этому следует еще что-то добавить. В соответствии с правилами общей теории языка. Потому что иначе фраза остается незаконченной. А, как известно, незаконченная фраза хуже неначатой.
Алексей полагал, что поскольку он начал говорить о причинах, то надо бы сказать и о следствиях. Но не успел он еще придумать достойную концовку, как корабль содрогнулся всем корпусом, как будто налетел на преграду, и резко завалился на правый борт. При этом по переборкам пошел гул, как будто кто-то колотил в них обернутой в войлок кувалдой.
На самом деле крейсер, разумеется, не завалился на правый борт. Подобное было невозможно по одной простой причине – в отсутствие внешней силы тяжести понятия «верх» и «низ» являлись в высшей степени относительными. Потолок символизировал верх, а пол – низ. Вот и вся абстракция. Чисто субъективное чувство, будто крейсер начал заваливаться на правый борт, возникло у людей по причине того, что дали сбой гравикомпенсаторы, отвечающие за искусственную силу тяжести на корабле. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы стакан, который Нокуар поставил на стол, свалился на пол, а сам энсин, взмахнув ногами, перевалился через подлокотник кресла, упал на кажущийся наклонным пол, съехал по нему и ударился затылком о дверь каюты. Дверь при этом распахнулась, и, перевернувшись через голову, энсин выкатился в коридор. Алексей не последовал
Крейсер вновь содрогнулся, по переборкам прошел тяжкий металлический стон, корпус корабля накренился в противоположную сторону, и энсин снова вкатился в каюту.
Алексей покрепче ухватился одной рукой за поручень, уперся ногой в переборку и, откинувшись назад, поймал фортана за щиколотку.
– Цел?
– Порядок.
Алексей помог Нокуару добраться до стола, и тот обеими руками ухватился за ножку.
– Что происходит?
– Не знаю… Если бы мы находились не в гиперспейсе…
Корабль качнулся с одного борта на другой, как будто перевалил через широкую волну, и гравикомпенсаторы стабилизировали привычное положение. Пол вновь стал низом, а потолок – верхом.
– Если бы мы находились в нормальном пространстве, я бы тоже сказал, что нас атакуют.
Но какой идиот мог атаковать флагманский крейсер, следующий в сопровождении двух десятков боевых кораблей, в гиперспейсе, где невозможно выставить защитное поле? Это ведь означало и самому подставиться под ответный удар.
Корпус корабля вновь дважды содрогнулся. По переборкам прокатился теперь уже не стон, а жуткий скрежет рвущегося метала. Крейсер «упал» на левый борт. Алексей повис, держась руками за поручень, а Нокуар – за ножки стола.
– Проклятье! Нас на самом деле атакуют!
– Это невозможно…
– Скажи это тем, кто бьет по нам прямой наводкой!
Словно вторя ему, заработал звуковой сигнал тревоги. На стенах и потолке появилась информационная надпись: «Боевая тревога! Боевая тревога! Всем членам экипажа занять места согласно штатному расписанию «Три-А»!»
– Корабельный биом! – вслух скомандовал Алексей.
Биом транслировал ту же информацию, дополненную персональным сообщением: «Старший врач Алексей Бузин. Согласно штатному расписанию «Три-А» ваше место в медицинском отсеке».
– Мог бы догадаться…
– С кем ты развариваешь?
– С биомом.
– Вслух?
– Дурная привычка. Никак не могу избавиться…
Корабль качнулся в сторону левого борта, как будто гравикомпенсаторы пытались восстановить нормальное положение. Но, видимо, повреждения были слишком серьезные – крейсер так и остался «лежать» на правом борту.
«Внимание! До тех пор пока не удастся восстановить стабильную работу гравикомпенсаторов, сила гравитации будет понижена до 0,2 g!»
– Степень угрозы?
«Высокая».
– Сколько кораблей нас атакует?
«Не определено».
– Класс атакующих кораблей?
«Не определено».
– Принадлежность?
«Не определено».
Алексей бросил непонимающий взгляд на Нокуара, просматривающего ту же информацию в биоме.
– Слушай, может быть, я чего-то не понимаю? Может быть, у вас считается нормальным скрывать информацию от экипажа…