Перегрузка
Шрифт:
Ним позволил Бенджи подписать счет за завтрак сегодня утром, а вечером Бенджи и Леа заказали обед в номер, пока Ним и Руфь были на приеме, который устраивал НИЭ. Позже вся семья отправилась в кино, откуда они вернулись только что.
— Теперь спать, — сказал Ним. — А то рука, которой ты подписываешь, будет завтра не в форме.
Руфь, слышавшая разговор через открытую дверь спальни, улыбнулась, когда Ним вошел.
— Я могла бы сказать об этом и раньше, — сказала она. — Но я думаю, ты и сам знаешь, что дети обожают тебя.
— Разве только они?
— Ну… — Руфь задумалась. — Раз
— Верно! Надо было видеть лицо Рея, когда он вернулся в конференц-зал с Эриком Хэмфри, думая, что президент отгрызет мне яйца за то, что я сказал сегодня утром, а Эрик сделал все наоборот.
— Что же он на самом деле сказал?
— Что-то насчет множества полученных поздравлений по поводу моей речи. Как же он мог остаться в меньшинстве и выступить против? Так что он, вместо того чтобы разгромить, поздравил меня.
— Если Эрик так изменился, не думаешь ли ты, что вы придете к большей открытости в политике, как ты и хотел? Ним покачал головой:
— Я не уверен. Фракция “не раскачивайте лодку”, возглавляемая Реем, еще сильна. Кроме того, лишь немногие в нашей компании понимают, что будущий электроэнергетический кризис практически неизбежен. — Он потянулся и зевнул. — Ну, хватит дел на этот вечер!
— Уже раннее утро, — поправила его Рут. — Почти час ночи. Как бы там ни было, вчерашний день стал для тебя удачным. И я рада, что ты получил справедливую оценку в прессе, — она показала на вечерний выпуск “Калифорния экзэминер”, лежавший рядом с ней.
— Вот это был сюрприз. — Ним прочитал отчет “Экзэминер” о своем выступлении несколько часов назад. — Не могу понять эту Молино. Я был уверен, что она опять воткнет нож, да еще и повернет его.
— Разве ты до сих пор не знаешь, что мы, женщины, непредсказуемы? — сказала Руфь, затем со смехом добавила:
— Я думала, твои исследования убедили тебя в этом.
— Наверное, я забыл. Вероятно, ты заметила, что я в последнее время ограничил свои исследования. — Он наклонился и легко поцеловал ее в шею, затем сел в кресло напротив. — Как ты себя чувствуешь?
— В основном нормально, хотя устаю быстрее.
— Я хотел спросить тебя еще кое о чем. — Ним описал свой разговор с Леа и сказал о своей уверенности в том, что детям следует знать о здоровье Руфи, чтобы в случае неожиданного ухудшения они были к этому готовы. — Как и ты, надеюсь, что этого не случится, но мы должны учитывать такую возможность.
— Я тоже много думаю об этом, — сказала она ему. — Можешь предоставить это мне. В течение ближайших нескольких дней я выберу время и скажу им.
Он подумал, что ему следовало бы предвидеть это. Руфь, с ее здравомыслием и способностью все улаживать, всегда сделает то, что лучше всего для семьи.
— Спасибо, — сказал он.
Они продолжали беседовать спокойно, непринужденно, получая удовольствие от общения друг с другом, пока Ним не взял Руфь за руку.
— Ты устала, и я тоже, пойдем спать.
Они пошли в спальню, держась за руки. Перед тем как выключить свет, он заметил время: половина второго. Они уснули почти сразу в объятиях друг друга.
В
Просто невероятно, как хорошо и гладко все шло. С того момента когда полиция — отличная была шутка — расчистила дорогу к отелю для пикапа “Друзей свободы”, их останавливали только дважды. Юта о чем-то спросил переодетый охранник, Георгосу задал вопрос помощник управляющего, с которым он столкнулся в служебном лифте. Оба инцидента заставили Юта и Георгоса поволноваться, но удостоверения, которые они показали, не вызвали дополнительных вопросов.
Так и было задумано: кто станет препятствовать установке на место огнетушителя? Те немногие, кто обратит внимание на это, сочтут, что кто-то распорядился о дополнительных противопожарных мерах.
Теперь оставалось только ждать — самое трудное из всего. Он специально припарковал машину на некотором расстоянии от отеля, чтобы избежать опасности быть замеченным и получить возможность быстрее уехать, если это потребуется. Он подойдет ближе к отелю пешком прямо перед тем, как начнется самое веселье.
Как только отель будет объят пламенем и люди окажутся в ловушке, Георгос позвонит на радиостанцию со своим очередным заявлением, которое он уже подготовил. Оно содержало его новые требования, точнее, старые плюс некоторые новые. Его распоряжения будут выполнены сразу, если эти фашистские власти осознают силу и изобретательность “Друзей свободы”. Георгос представлял, как они будут пресмыкаться перед ним…
Только одна маленькая деталь беспокоила его — неожиданное исчезновение Иветты. Ему было стыдно за свою собственную слабость. Он должен был убрать женщину еще несколько недель назад. Когда она вернется, а он был уверен, что вернется, он сделает это немедленно. Он был рад тем не менее, что скрыл от Иветты свои планы в отношении отеля.
О, этот исторический день стоит запомнить.
Должно быть, уже в двадцатый раз с тех пор, как он приехал сюда, Георгос посмотрел на часы. Час сорок. Оставалось еще час и двадцать минут.
На всякий случай, хотя в действительности он не считал это необходимым, Дэйви Бердсон обеспечил себе алиби.
Он находился за городом, примерно в двадцати милях от отеля “Христофор Колумб”, и собирался там оставаться до окончания операции.
Несколько часов назад он прочитал — за плату — часовую лекцию для группы взрослых слушателей по теме “Социалистический идеал”. Последующая дискуссия заняла еще девяносто минут. Теперь он находился среди десятка скучных, надоедливых людей из этой группы. Они перебрались в дом одного из своих членов, чтобы и дальше болтать о международной политике, в которой они весьма мало разбирались. За всеми этими разговорами они не прекращали поглощать пиво и кофе, и Бердсон думал, что все это может затянуться до рассвета. Прекрасно, пусть так и будет!