Перегрузка
Шрифт:
Ним отвел от нее глаза:
— Это слово для вас все еще как кинжал в сердце, верно? Принесли их обед, и, прежде чем ответить, она подомздала, пока уйдет официант.
— Да, я до сих пор вижу перед собой грибообразное облако.
— Думаю, что могу понять вас.
— Сомневаюсь. Вы были еще столь молоды и не помните. Вы не были с этим связаны, как я.
Она старалась контролировать себя, но в ее голосе слышалась мучительная боль. Лаура была молодым ученым, когда присоединилась к проекту по созданию атомной бомбы, за шесть месяцев до Хиросимы. В ту пору ей очень хотелось стать частью истории, но после того, как была сброшена первая бомба под
— Понимаете, не нужна была вторая бомба, в ней не было никакой необходимости. Японцы собрались сдаваться уже после Хиросимы. Но “Толстяк” по конструкции несколько отличался от “Малыша”, и те, кто занимался его созданием — и ученые, и военные, — хотели убедиться в этом, узнать, сработает ли он как надо. И он сработал, словно размышляя вспух. она говорила тихо, — Все это произошло давно, — заметил Ним. — Нужно ли вспоминать Хиросиму и Нагасаки каждый раз, когда возникает вопрос о строительстве АЭС?
— Для меня все это неразделимо, — моментально отреагировала Лаура.
Ним пожал плечами. Он подозревал, что председатель клуба “Секвойя” была не единственной антиядерной лоббист-кой, замаливающей личную или же коллективную вину. Но какой бы истинной или надуманной вина ни была, сейчас это не имело ни малейшего значения.
— Кроме того, — добавила Лаура, — была еще и авария на атомной электростанции на Три-Майл-Айленде. О ней-то вы не должны бы забывать.
— Ни я, ни вы о ней не забудем. Но хотелось бы, чтобы вы помнили и о другом: катастрофы там удалось избежать, в технологию внесли поправки, а извлеченные уроки были учтены на других атомных станциях.
— Увы, такими же успокоительными заверениями мы убаюкивали себя и до аварии на Три-Майл-Айленде. Ним вздохнул:
— Но ведь того, что уроки аварии пошли нам впрок, никакой здравомыслящий человек не может отрицать. И потом, ведь даже без происшествия на Три-Майл-Айленде вы и ваши люди уже давно выиграли свою битву против АЭС. Вы победили потому, что, используя всяческие уловки, чтобы задержать разработки проектов и проведение испытаний, вы способствовали повышению стоимости АЭС. Вы сделали судьбу любого предложения по ядерной энергетике столь неопределенной, что большинство энергокомпаний просто не могут позволить себе и дальше заниматься этим. Они же элементарно прогорят, если будут ждать решения по пять — десять лет, тратя при этом десятки миллионов на предварительные расходы, а потом получат от ворот поворот.
Лаура Бо Кармайкл уткнулась в свой салат.
— Уголь и загрязнение воздуха идут рука об руку, — сказала она. — Любая энергокомпания, работающая на угле, должна размещаться с учетом всех возможных последствий.
— Вот потому-то мы и выбрали безлюдную Тунипа.
— Есть ряд причин, по которым этот выбор неверен.
— Что же это за причины?
— Некоторые виды растений и животных не обитают нигде, кроме как в районе Тунипа. То же, что предлагаете вы, создает для них угрозу.
— И одно из этих растений — мытник?
— Да.
Ним вздохнул. Слухи о мытнике — диком львином зеве — уже дошли до “ГСП энд Л”. Довольно редкий цветок, он считался одно время вымершим, но недавно были обнаружены новые его представители. В штате Мэн одно это растение было использовано экологистами для остановки уже строящейся гидроэлектростанции стоимостью шестьсот миллионов долларов.
— Ботаники признают, что мытник не имеет никакой экологической ценности, да он и некрасив, — съехидничал Ним. Лаура улыбнулась:
— Наверное, для публичных слушаний мы найдем ботаника, придерживающегося противоположных взглядов. Но ведь есть и еще один из обитателей Тунипа, на которого стоит обратить внимание, — микродиподопс.
Ним искренне удивился:
— Что это за чертовщина?
— Иногда ее называют сумчатая мышь.
— О Господи! — накануне их встречи Ним решил при всех условиях сохранять хладнокровие, но теперь обнаружил, что это его намерение постепенно улетучивается. — Так вы дадите мыши или мышам закрыть проект, который необходим миллионам людей?
— Полагаю, — Лаура была само спокойствие, — что и эту сомнительную необходимость мы обсудим в ближайшие месяцы.
— Обсудим, черт побери! Полагаю, вы выдвинете те же возражения, что и против геотермальной станции в Финкасле и гидроаккумулирующей электростанции в Дэвил-Гейте — наиболее чистых источников энергии из всех известных человечеству и природе.
— Вам, разумеется, не следует надеяться, Ним, на то, что я не использую все аргументы для противодействия вам. Но уверяю, мы предоставим убедительные возражения против этих электростанций.
— Еще “Кровавую Мэри”! — бросил Ним официанту и вопросительно кивнул на пустой стакан Лауры, но она отрицательно покачала головой.
— Хочу спросить вас еще об одном. — Ним в досаде на себя за то, что не смог скрыть свой гнев минуту назад, старался, чтобы голос его звучал ровно. — Где же нам размещать эти станции?
— Ну, это уже не моя проблема, а ваша.
— Но не станете же вы, точнее, клуб “Секвойя”, выступать против всех наших проектов независимо от того, где мы хотим их осуществлять?
Лаура не ответила, но губы ее сжались.
— Есть и еще один фактор, который я не упомянул, — наконец сказал Ним. — Погода. Климатические изменения происходят во всем мире, ухудшая перспективы энергетики, особенно электроэнергетики. Метеорологи говорят, что мы находимся в двадцатилетии холодов и засух в разных регионах. Мы уже испытали и то, и другое в середине семидесятых годов.
За их столиком воцарилась тишина, прерываемая звуками ресторана и гулом голосов за другими столами. Лаура Бо Кармайкл наконец прервала ее:
— Я хотела бы еще кое-что выяснить. Зачем вам понадобился этот разговор?
— Чтобы вы и клуб “Секвойя” за множеством мелких проблем увидели одну большую проблему. Чтобы вы и “Секвойя” смягчили вашу позицию.
— А вам не пришло в голову, что вы и я думаем о двух разных больших проблемах?
— Так не должно быть. Мы живем в одном и том же мире. Но позвольте вернуться к тому, с чего я начал. Если нам, то есть “Голден стейт пауэр энд лайт”, во всем мешают, то результат через десять лет, а то и раньше, может быть только катастрофическим. Ежедневные нарушения подачи электроэнергии, причем затяжные, станут нормой. А это означает остановку многих предприятий и массовую безработицу, возможно, до пятидесяти процентов. Города погрузятся в хаос.