Переход
Шрифт:
— А вдруг там все-таки тело короля? — страшным шепотом спросил Райн.
— Тело короля сожгли в крематории при Главном бюро криминалистических экспертиз, это далеко отсюда. А если там кто-то и лежит, то давно уже не пахнет, не бойся! — буркнула Кассандра, выискивая, как бы подцепить ящик. Сбоку нашлись ручки, но тащить было неудобно. Пришлось сообща свеситься через края саркофага, чтобы ухватиться получше, и если бы гроб оказался тяжелым, то так просто поднять его бы не удалось. К счастью, весил он не больше досок, из которых сколочен.
Изловчившись, гробокопатели сообща извлекли находку на свет и поставили поперек могилы, Морис коротким широким ножом сорвал проржавевшие петли и сдвинул крышку. Райн
А Райна тем временем одолевало любопытство:
— Что это за вещь? Отец знает о ней?
— Мы берем ее себе, — предупредила Кассандра, пряча добычу во внутренний карман куртки, — Кстати, спасибо за помощь!
Она хлопнула Экхарта-младшего по плечу. Теперь оставалось надеяться, что мальчишка не поднимет шум под занавес операции, иначе уходить придется по трупам. Они-то с Морисом уйдут, а вот парня жалко. Не такой он плохой, к тому же, как известно, ничто так не сближает людей, как совместное раскапывание могил.
Как ни удивительно, Райн шуметь не стал. Он зачарованно смотрел на медальон, который незнакомка вертела в руках, и вдруг, не отводя взгляда, спросил:
— Откуда это у вас?
— А ты знаешь, что это? — заинтересовалась Кассандра.
Сама она не знала, и медальон в Амиларе не показывала — жизнь научила ее не торопиться откровенничать с первыми встречными.
— Это древний герб королевского рода Экхарт, — объяснил юноша, и тут же поправился, — только часть герба, звезда. Но его не используют с тех пор, как сменилась династия. К тому же наша семья — побочная ветвь, у нас другой герб.
Вдруг выражение его лица изменилось. Мальчишка свел воедино все факты и домыслы, и теперь пытался поверить в то, до чего додумался. Ну как его убивать, такого умного?
— Вы маг? — тихо спросил он, цепляясь за более правдоподобную, на его взгляд, версию, — Тот самый, который может разрушить защиту?
— Нет, дружок.
— Тогда… кто вы?
Теперь Экхарт-младший смотрел уже не на медальон, а в прозрачные глаза женщины, явившейся в его дом среди ночи. И внезапно понял, на кого она так сильно похожа. Если бы немедленно разверзлись небеса, и оттуда явился король Элвер собственной персоной, Райн, наверное, был бы потрясен меньше.
— Ладно, представлюсь, и закончим мелодраму. Меня зовут Кассандра Экхарт, автор этого архитектурного шедевра… — она пнула ногой саркофаг, — был моим папой. А это мой друг, Морис Лин.
Родственник подозрительно замолчал, задумался, и Кассандра не сразу сообразила, что он не каверзы хитроумные затевает, а считает ее возраст. Каков наглец! Математик фигов! И это называется — аристократические манеры!
— Не вздумай приписать мне пару сотен лет! — возмутилась она, — Я тебе даже в мамы не гожусь! Если повезет, при случае объясню, как это получилось…
Но дальше вышло еще загадочней. Райн быстро двинулся вперед, чуть не напоровшись на кулак Мориса, едва успевшего разглядеть, что мальчишка просто опускается на колено.
— Миледи… — произнес принц с самым серьезным видом, — я приветствую в нашем замке старшую рода Экхарт. Это большая честь — принимать вас.
Он и не думал подниматься, и тогда новоявленная "глава семьи" протянула руку для поцелуя — вдруг сработает? Оказалось, юноша ждал именно этого, но вместо поцелуя лишь коснулся ее пальцев лбом. Кассандра велела ему подняться. Ей уже доводилось слышать, что в этом мире старший в роду пользуется немалым авторитетом и влиянием, касающимся всех членов семьи. И старшинство определялось отнюдь не возрастом, а близостью к главной ветви семейства и положением в ней. В данном случае — близостью к ветви давно исчезнувшего короля. Пусть этот мальчик, ее невообразимо дальний родственник, никак не находил разумного объяснения ее появлению, он все таки верил своим глазам. И теперь она знала, что ему сказать.
Глава 10
Темные заросли по сторонам дороги поредели, расступились, открывая вид на холмы и пустынные поля, за которыми возвышались стены города. Адельгейда поверить не могла, что ей удалось добраться до столицы, не сбившись с пути, не переломав ноги лошади и не свернув шею себе самой. Но небо прояснилось, а дороги на подъездах к Алуа были ровными и широким, и благодаря этому высокие шпили и башни столицы появились в просвете между деревьями даже раньше, чем предполагалось. Девушка представления не имела, как попадет в город и что скажет караульным. По рассказам брата, Западные ворота столицы выходили в Портовое предместье, обширный пригород между городской стеной и протекающей рядом большой судоходной рекой Ал. Там подступы к стене не так хорошо просматриваются, как в других местах, и, возможно, там проще найти способ эту стену преодолеть. Но от мысли, что придется ехать ночью в Портовое предместье, известное не только кварталом Сладких Грез, но и весьма свободными нравами своих обитателей, Адельгейду пробирал мороз по коже.
По мере того, как леди Эсперенс приближалась к столице, ей в голову все сильнее закрадывались подозрения, что ни одна из таких удачных, на первый взгляд, идей не годится. У Северных ворот творилось нечто из ряда вон выходящее. Время перевалило за полночь, воротам уже давно полагалось быть закрытыми. Но вместо мирного вида неприступной стены вокруг спящего города девушка увидела пылающие вдоль дороги костры и множество факелов впереди. Из Алуа уходили люди, кто-то шел пешком, иногда появлялись группы всадников. Процессия двигалась неспешно и казалась бесконечной. Уходившие шли несколько беспорядочными, но все же колоннами, и в большинстве несли оружие. Адельгейда поняла, что город покидают войска. Вот только какие? Она накинула капюшон, осторожно выехала с восточного ответвления дороги и пустила лошадь шагом вдоль обочины.
Медленно следуя навстречу солдатам, она почти добралась до ворот, теперь уже твердо зная — незамеченной в город не попасть. Не то, чтобы туда никого не пускали, но даже во всеобщей неразберихе одинокой путешественнице не пробраться мимо стражников столичного гарнизона. Они-то никуда не спешили, пытаясь навести видимость порядка, и ее наверняка остановят. Даже если днем, на глазах у добропорядочной публики, для этого не нашлось бы причин, сейчас найдутся. Одинокая девчонка, явно чужая в столице — слишком лакомая добыча, чтобы оставить ее без внимания. Она все ближе подъезжала к городу, скоро придется что-то решать, а разумное решение никак не приходило. Какой-то всадник из ехавших навстречу вдруг придержал коня, вглядываясь в прикрытое капюшоном лицо девушки. Та заметила незнакомца, похолодев от мысли, что попалась, но вдруг свет костра озарил его, и Адельгейда почувствовала, как от облегчения и радости к горлу подкатил ком. Девушка узнала в немолодом мужчине командира гарнизона замка Эсперенс.