Переиграть войну! Пенталогия

Рыбаков Артем Олегович

* * *

«Интересно, кто это к нам „в гости“ пожаловал?» – подумал я, нажимая на тангенту.

– Ваня, Арт в канале. К нам «гости», заныкайся там. – И тут же продолжил: – Тотен, Арт в канале. Отходите, как и договаривались.

В ответ – сдвоенные щелчки тангенты – ребята меня отлично поняли.

Я аккуратно взвел затвор «ППД», вглядываясь в кусты. «О, вон ветка против ветра колыхнулась! А вон там мелькнуло чтото вроде винтовки. Ветки же не растут строго горизонтально, так?» – Мой мозг беспристрастно фиксировал и анализировал информацию.

На

немцев это не было похоже. «Что лучше, подождать и посмотреть или обойти незваных гостей с тыла? Благо я могу отползти за кусты и пройти под берегом немного в сторону…»

Решил подождать развития событий. Через пару минут из кустов показалась голова мужчины. Незнакомец внимательно осмотрел раскуроченный самолет, берег и заросли тростника. Повернулся и сказал, обращаясь к комуто:

– Уехали, товарищ батальонный комиссар. Похоже, мародерствовали тут, гады.

«Окруженцы – это точно! – подумал я. – Батальонный комиссар… это же чтото вроде майора по политчасти?»

В это время из кустов вышло шесть человек. «Да, с оружием у них негусто, – подумал я, – на шестерых – три винтовки и „наган“. Вот только что намто делать? Лишние рты нам ни к чему, как и объяснения. Своих бы приблудных переварить!» Даже с расстояния в три десятка метров я видел, как окруженцы устало покачиваются и насколько замызгана и истрепана их форма.

Окруженцы тем временем нерешительно топтались на берегу, разглядывая раскуроченный нами самолет. Я же аккуратно нажал на тангенту и зашептал в рацию:

– Тотен, Арт в канале. Давай в нашу сторону на мотике – попробуем окруженцев спугнуть. И Зельца с собой захвати!

Два щелчка, и в отдалении затарахтел, приближаясь, мотоциклетный движок.

– Ваня, это Арт. Сиди и не высовывайся.

Когда звук мотора приблизился метров на сто, окруженцы занервничали – четверо бросились назад к кустам. Однако комиссар и тот боец, что выглядывал из зарослей, остались на месте и даже приготовили свое оружие.

«Ого, надоело, видать, прятаться. Или еще что? – только и подумал я, глядя на эти приготовления. – Испугать не получилось, попробуем договориться…»

– Тотен, стой. Дальше пешком подходите. Мотор пока не глуши. Ваня, готовься поддержать меня со своего места.

– Что, стрелять по ним будем? – В голосе Казачины сквозило нешуточное удивление.

– Конечно, нет. Будем убеждать силой оружия.

– Здесь Тотен, – раздалось у меня в наушнике, – мы в тридцати метрах за тобой. Вижу твои ботинки.

Видимо, боец с винтовкой услышал переговоры, поскольку вскинул ствол к плечу и встал на изготовку, повернувшись в нашу сторону.

Хуху… Ну а мы – конем!

– Ваня, шумни там!

Со стороны самолета до меня донесся звук двойного удара металла о металл. Оба окруженца стремительно развернулись в сторону новой угрозы. Теперь мой черед!

Приложив ладони рупором ко рту и направив звук немного в сторону, я крикнул:

– Эй, военные! Без шуточек! Оружие на землю.

Теперь они развернулись в сторону леса.

– Я

же сказал – оружие на землю! – и я высунулся из кустов и направил на них ствол автомата.

Надо сказать, что последние пару дней в качестве головного убора я ношу советскую пилотку. Вы спросите меня, почему? Отвечу. По здравому размышлению пилотка – более подходящий для контактов с местным населением головной убор, нежели бундесверовская кепка и тем более тропическая панама. Поэтому почти всегда на выходы мы берем с собой пилотки. Красная звездочка сразу показывает нашу принадлежность и упрощает общение.

– Вы кто? – задал комиссар странный, на мой взгляд, вопрос, но «наган», правда, опустил.

– Дед Пихто! – ответил я в рифму. – В настоящий момент это – не важно. К самолету вам лучше не подходить, он – заминирован. Вы предупредите своих людей, что стрелять не надо. На вас сейчас как минимум шесть стволов смотрят, – блефанул я, вставая в полный рост. Нас разделяло едва три десятка метров, причем я стоял несколько выше окруженцев.

– Вы кто? – спокойно повторил свой вопрос батальонный комиссар.

– Старший лейтенант госбезопасности Шацкий, – в очередной раз соврал я. – А вы кто?

– Я – батальонный комиссар Санин, прорываемся к фронту.

– Ну, если прорываетесь, то поможем, чем сможем. – И, опустив автомат, я двинулся к ним.

– Предъявите документы, товарищ старший лейтенант! – завел было уже знакомую мне песню комиссар.

– Вы, товарищ комиссар, слишком много от меня требуете… Не забыли, мы в тылу врага?

Комиссар оказался мужиком умным и в дискуссию вступать не стал.

– Много вас прорывается? – спросил я, остановившись в паре метров от них с таким расчетом, чтобы не оказаться на директрисе у Тотена или Казачины.

– Двенадцать человек.

– А мы только шестерых видели…

– Остальные отдыхают, а мы вот за продуктами в деревню собрались… – устало ответил батальонный.

– Это вы зря, все ближние деревни – бывшие польские, я бы не советовал вам туда ходить. Кстати, давно вы из кольца вырвались?

– Четыре дня назад. Вышло почти полсотни, но часть отстала, так что нас теперь всего двенадцать. А вы кто? В смысле: «Что здесь делаете»?

– Воюем. Но давайте лучше про вас поговорим. Карта у вас есть?

– Чего нету, того нету.

Тут мне в голову пришла интересная идея. Извинившись, я вернулся к кустам, в которых устроил засаду. Повернувшись к лесу, я быстро сказал в рацию:

– Тотен, сгоняй Зельца за «дегтярем», и диски пусть прихватит! Если там еда какая есть – пусть тоже несет. Поможем военным. – И, подхватив с земли немецкий ранец, в который я упаковал личные вещи летчиков, я вернулся к комиссару.

– Значит, так, товарищ батальонный комиссар, вот вам карта! – И я протянул ему планшет с авиационной картой. – Здесь в ранце – два летных пайка. Могу и пистолеты вам отдать, но лучше подождите немного, вам сейчас ручной пулемет принесут. Если он вам нужен, конечно?