Переиграть войну! В «котле» времени.
Шрифт:
– Шашка, вку… шно вельми, - не переставая жевать, сказал он.
Старший не заставил себя долго упрашивать, и тоже принялся за угощение. В этот момент к нам и подошел Трошин.
– Здорово хлопцы!
– поприветствовал он ребятишек, а мне кивнул головой: «Кто такие, мол?»
– Вот, боец Трошин, ребята местные, до брезента охочие. Их дядька Филипп прислал.
– Коротко обрисовал я ситуацию.
– А дядька Филипп - большой человек, староста.
Пацаны, продолжая увлеченно жевать, согласно закивали
– А как бой здесь был вы, ребята, видели?
– спросил Бухгалтер.
– Угум… Я бачиу.
– Откликнулся старший.
– А Михася мамка в погреб загнала, ен малой ишо.
– Ну, и что же ты видел?
– это уже я.
– Тому скора три тыдни як. Германы па той дарозе, - и он махнул рукой в сторону шоссе, - перли. А наши танки аккурат ад вески нашей паехали. Тольки германы хитрые были, яны у лесе гарматы понаставили. Почти усих папалили. Дядька Пилип сюды ходил, кулямет прынес - я бачыу як ен яго у дровы заховал. А нас, вось, за трапкой якой-то послал.
– «Трапку» мы вам, конечно, отдадим. Только она тяжелая очень. Не дотащите.
– Ответил я.
– Нее, мы с Михасем сильные. Я вон з самих Углян книги домой прынес, коли у школу пашел!
Поскольку я не знал, где эти самые Угляны ноходятся, то только и мог, что одобрительно покачать головой. Однако тут мне пришла в голову хитрая идея.
– Ребята, а что, если мы сами вам тряпку принесем. Да, и с дядькой Пилипом познакомиться нам охота. Вы говорите, он милиционером был?
– Да. Был. Тольки у нас рашили германам пра то не гаварыть.
– Так передайте Пилипу, что мы вечерком заглянем. Тряпку принесем.
– А, может, ему записку напишем?
– предложил Трошин.
– Верно, сейчас и напишем.
– Дядька командыр, а у вас ласункау больше няма?
– спросил Сашко, облизывая ладони.
По контексту догадавшись, о чем он спрашивает, я снова полез в карман.
– Подставляйте руки!
Отойдя на пару метров от ребятишек, мы с Трошиным присели на землю и принялись обсуждать «послание диверсантов милицейскому старосте».
– Слушай, Антон, а зачем нам вообще с ним встречаться?
– спросил меня Бухгалтер.
– А жрать тебе, Слава, каждый день хочется или только по средам?
– парировал я.
– Так можно же просто придти и взять.
– Ага, так они тебе и отдадут. У них, между прочим, пулеметы тоже имеются. Да и дружить с ними надо, а не реквизициями заниматься. Лучше думай, что мы им предложить можем?
– Оружие? Патроны?
– Керосин!
– осенило меня.
– Керосина у нас литров пять есть. Еще котелки, ложки и прочую утварь, что от батарейцев погибших осталась.
– И немецкие тоже можем отдать.
– Не можем!
– отрезал я.
– Почему это?
– Если у них кто из оккупантов увидит - крестьянам может сильно не поздоровиться.
Слава смущенно почесал затылок, как видно, проблемы крестьянства его до сего момента не волновали.
– Колеса… - задумчиво предложил он.
– Что «колеса»?
– настала моя очередь удивляться.
– Мы можем предложить им на обмен колеса от передков и пушек. Они в хозяйстве всегда нужны.
– Вот видишь, что, значит, направить умного человека на правильный путь! Сразу идеи хорошие появляются. А поскольку Бухгалтер у нас ты - то тебе и писать.
– С этими словами я протянул ему огрызок карандаша и листок из блокнота.
Трошин покорно разложил листок на колене и приготовился писать, но потом, почему-то замявшись, спросил:
– Антон, а что такое Рос-гос-страх?
Я чуть не подпрыгнул, но потом понял, что он прочитал шапку на листочке, вырванном мной из промо-блокнота, который я таскал в кармане разгрузки.
– Российское государственное страховое общество, вон, видишь, и орел двуглавый. Это нам выдавали из старых запасов, чтобы противника путать. В каком здании главное управление нашей «конторы» сидит, знаешь?
– филигранно, как показалось мне, выкрутился я из сложной ситуации.
– Нет, не знаю.
– честно ответил Трошин.
– Меня только в Киеве допрашивали.
– Извини, что напомнил.
– Я почувствовал себя несколько неловко.
– Так вот, при царе в «нашем» здании располагалось страховое общество «Россия», вот и остались запасы».
– А, тогда понятно.
– Но ты «шапку» - то оторви, все таки.
– Посоветовал я ему.
Оставив Трошина заниматься эпистолярным жанром, я вернулся к мальчишкам.
– Ребята, а как у дядьки Пилипа фамилия?
– Нэущэнко, - ответил Сашко, и добавил.
– А вы у яком звании таварыщ командир?
– А с чего ты взял, что я командир?
– Дык вон яка добрая форма у вас. И этот, други, вас слухаецца. По всему видать, шо вы командир. А вы от германа тикаете, али не?
– Что?
– непонял я.
– Ну, вы уходите или германа бить будете?
– Бить будем!
– И повернувшись к Трошину, громко сказал.
– Фамилия старосты Неущенко.
Слава кивнул головой, давая понять, что услышал меня.
– Да, и еще добавь, что если он согласен на встречу, пусть на заборе повесит две белые тряпки. В метре друг от друга.
Трошин быстро сделал приписку и отдал бумажку мне.
«Уважаемый гражданин Неущенко, если вы заинтересованы в обмене сельскохозяйственной продукции на различные промтовары (керосин, брезент, колеса и прочее), то мы хотели бы встретиться с вами сегодня вечером у вас дома. Вячеслав Трошин. Если вы согласны, то к 7 часам вечера вывесите два полотенца на заборе.»