Перекати-поле
Шрифт:
Джон содрогнулся. Он был родом из «Ручки сковородки» в Техасе. И, несмотря на то, что как человек он формировался в грязном, переполненном людьми городе, в голове у него сохранилось ощущение высокого неба и бесконечности прерий его родины. Это был трюк, который он выработал в своем мозгу, чтобы бороться с ощущением загнанной стиснутости, появлявшимся у него, когда он сталкивался с перенаселенностью бедных районов, беспросветной убогостью и нищетой. Он не мог вообразить себе более жуткого наказания, чем оказаться запертым в этом жестко функционирующем месте с дверьми, управляемыми электроникой, среди стерильного бетона и стали, где человек мог передвигаться в пределах двух с половиной метров и на долгие годы, а то и до конца жизни, был лишен возможности увидеть траву, деревья и синее небо.
По ухмылке
— В этом… контейнере — насколько я понял, вы так это называете — осужденный ест, спит и существует двадцать два с половиной часа в сутки. А где он проводит оставшиеся полтора часа, которые, как я полагаю, отведены для досуга?
— Вот здесь.
Охранник не обиделся на саркастический тон, каким был задан этот вопрос. У Джона сложилось впечатление, что он уже привык к тому неодобрению, с каким благодетели вроде него приходили в это заведение, где было так мало шансов молитвой перевоспитать человека, вынужденного жить в таких условиях. Вслед за охранником он прошел через автоматически отъехавшие в сторону двери в полностью забетонированный дворик размером с крошечный загон для скота. Стены высотой в шесть метров были накрыты сверху металлической решеткой, позволявшей заключенному видеть лишь клочок неба над головой. Джону это показалось столь же привлекательным, как и ствол заброшенной шахты.
— Это площадка для разминки, — пояснил охранник.
— А спортивное оборудование запрещено, потому что заключенным не разрешается контактировать с другими правонарушителями? — спросил Джон, проверяя, запомнил ли он прочитанные им правила тюрьмы.
— Да, совершенно верно. Здесь соблюдается строгая изоляция. Большинство из них делают приседания или ходят от стены к стене. В основном это место предназначено для того, чтобы размять ноги и вдохнуть свежего воздуха. — Заметив на лице Джона недовольное выражение, охранник добавил: — И еще, отец, я бы не стал называть людей, находящихся у нас, «правонарушителями». Между прочим, человек, который должен занять камеру, где мы с вами только что были, убил семью из пяти человек, включая и двухмесячного младенца.
— Как я могу обращаться к духовным потребностям этих людей, принимать их исповеди, совершать обряды и таинства, не имея с ними человеческого контакта?
Охранник ухмыльнулся, и в глазах его мелькнула насмешка.
— Если появятся желающие прибегнуть к вашим услугам, то через окошко для подачи пищи.
Желающие были. Джон понимал, что их привлекают не его духовные наставления, а то, что он был для заключенных СИТК единственной возможностью пообщаться с другими людьми; просунув палец в маленькое отверстие в двери камеры, они обменивались с ним «мизинцепожатием». Подолгу общаясь с узниками СИТК и другими простыми заключенными, давая им советы, выслушивая леденящие душу исповеди, Джон узнал многое о таких глубинах греховности и порока, до которых только может опуститься человеческое существо и которые не описаны ни в одном учебнике по психологии. Оказывая религиозную поддержку убийцам, насильникам и растлителям детей, Джон проверял на деле свою веру в концепцию святого Игнатия, утверждавшую, что Бога можно найти в любых вещах.
— Отец, вы верите в то, что человек сделан по образу и подобию Божьему?
Джон представил себе задавшего этот вопрос убийцу маленьких девочек, закованного в кандалы, его кривую саркастическую ухмылку, насмешливый блеск в глазах. Он не видел в этом человеке даже намека на мизерный лучик раскаяния. Это был монстр. Почему-то, хоть это было и несправедливо, Джон подумал о Трее: он стал таким же заложником своей натуры.
— Бог начинается здесь, — ответил он.
Если те пороки, с которыми он сталкивался тут каждый день, поколебали его уверенность, что заложенная в человеке доброта должна в конце концов взять верх над злом, его вера в то, что Бог мог допустить это, ни разу не дрогнула. В этом мире определенно было не все в порядке, но на Небесах все равно есть Господь. И миссия Джона заключалась в том, чтобы помочь людям увидеть это через благодать Божью. Если человек по-настоящему хочет этого, в нем найдутся силы изменить в себе все греховное
Он выполнял свои обязанности священника уже почти год, когда однажды хозяйка его квартиры сообщила ему о нежданном посетителе.
— Это врач, — сказала она. — Она ожидает вас в гостиной. Вы что, заболели, отец?
«Лаура Райнлендер, нейроонколог», — прочитал он на визитке. Имя показалось ему знакомым. Ну конечно же, это подруга детства Кэти из Санта-Круз. Он знал, что они с Кэти до сих пор переписываются, и гордился тем, что Кэти продолжала поддерживать связь с подругой, посвятившей себя воплощению в жизнь их общей мечты. Он вспомнил, что медицинской специализацией Лауры стала диагностика и лечение опухолей головного мозга, и, как сказала ему Кэти, Лаура была весьма известным специалистом в этой области. Она даже предлагала ему навестить ее, поскольку практика у той была недалеко, в Сан-Диего, но одно упоминание о городе, где за местных «Чарджерс» играл Трей, вызывала во рту у Джона неприятный привкус. Должно быть, это Кэти дала подруге его адрес. Она будет в восторге, что Лаура сама взяла на себя инициативу встретиться с ним.
Он хотел было снять свой сюртук со стоячим воротником и переодеть сорочку, но ему не терпелось поскорее увидеть человека, который знал Кэти и никак не был связан с тюрьмой.
— Нет, я не болен, — сказал Джон своей хозяйке. — Это просто друг моего друга.
Полный приятных ожиданий, он вошел в гостиную.
— Лаура? — обратился он к гостье, стоявшей у окна.
Она повернулась к нему, и он узнал женщину, в которую превратилась та маленькая, со вкусом одетая девчонка с каштановыми волосами и светло-карими глазами, с какой он познакомился, когда им было по двенадцать лет. Она неуверенно улыбнулась ему.
— Надеюсь, что тебя не шокировал мой неожиданный наскок сюда. Я просто сама не знала, что у меня освободится время до завтрашнего утра.
Он заметил в ней какое-то измождение и подумал, что она, видимо, внезапно решила, что ей необходимо хотя бы на пару дней уехать подальше от своих больных, а затем вспомнила о нем.
— Я очень рад тебя видеть, — ответил Джон, подкрепляя свои слова широкой улыбкой. — По правде говоря, можно даже сказать, что я в полном восторге. — На ней были довольно практичные туфли, хотя весь ее наряд предполагал более стильную обувь. — Может, прогуляемся, — продолжил он, — и ты сможешь поведать мне, что произошло за последние девятнадцать лет.
Она рассказала ему, что сотрудничает с онкологическим центром Сан-Диего и уже четыре года имеет собственную практику.
— Кэти говорила мне, — сказал он. — Ты когда-нибудь видишь Трея Холла?
— Только по телевизору, когда играют «Чарджерс». Правда, еще один раз видела его в ресторане. Он был там с друзьями. Он меня не узнал, а сама я еще раз представляться ему не стала. Боялась, что могу пырнуть его столовым ножом. А ты как? Пытался как-то связываться с ним после того, как переехал в Калифорнию? — Она виновато улыбнулась. — Кэти рассказывала мне, что вы с Треем поссорились.
Джон покачал головой.
— Я подумывал об этом, но это было до того, как я попал сюда.
Когда пришло время его нового назначения, единственное, о чем жалел Джон, покидая Северную Калифорнию, была Лаура. Они с ней стали настоящими друзьями. От Сан-Диего до Кресент-Сити было два дня пути на автомобиле, но поездки к нему были для нее прекрасным поводом оторваться от убийственного отчаяния, связанного с ее работой. К тому же это была возможность дать ему передышку в его изматывающем душу труде. Она была одним из самых чутких и умных людей, с которыми ему доводилось встречаться. Однажды в феврале она без остановок приехала из Сан-Диего в Кресент-Сити, после того как в тюрьме вспыхнули волнения на расовой почве, о которых на следующий день писали уже все национальные издания. Охрана была вынуждена применить боевое оружие, чтобы прекратить тридцатиминутную рукопашную схватку, в результате чего одного заключенного застрелили, тридцать человек получили огнестрельные ранения и еще пятьдесят — ножевые. Среди них было и несколько «прихожан» Джона. С ужасом и смирением он беспомощно наблюдал за этой шокирующей сценой из-за тюремной ограды.