Перекличка мертвых
Шрифт:
— Так-то оно так, — задумчиво кивнул англичанин. — Ну и выпить на прощание.
— Так ты отчаливаешь?
— Сегодня вечером, — сказал он. — Должен признаться, поездка оказалась приятной.
— А ты еще приезжай, — предложил Ребус. — Я могу еще много тебе показать.
— Ладно, а сейчас пора за дело. — Хэкмен, не вставая, подвинул стул поближе к Ребусу. — Помнишь, я говорил, что Тревор Гест какое-то время околачивался здесь? Ну так вот, я попросил одного нашего парня покопаться в архивах. — Он полез в карман, достал записную книжку и открыл на заложенной странице. — Тревор довольно долго
— Стационар дневного пребывания для пожилых?
— Для стариков. Он возил инвалидов-колясочников из сортира до столовой. Так, по крайней мере, он сам говорил.
— И за ним уже тогда тянулся криминальный хвост?
— Да. Две кражи со взломом… торговля наркотиками… жестокое обращение с сожительницей, хотя та не захотела подавать в суд.
— И когда это все происходило?
— Четыре-пять лет назад.
— Подожди-ка минутку, Стен. — Ребус встал, дошел до парковки и сел в машину. Достал мобильный и позвонил Мейри Хендерсон.
— Это Джон, — сказал он в трубку.
— Ты как раз вовремя, черт возьми. Почему все заглохло с Лоскутным родником? Главный редактор меня уже извел, называет чуть ли не дурой.
— Мне только что стало известно, что второй убитый некоторое время прожил в Эдинбурге, работал в стационаре дневного пребывания в Крейгмилларе. Вот, думаю, не ввязался ли он во что-нибудь, пока околачивался здесь?
— А что, разве в полиции нет компьютера, из которого можно выудить нужную информацию?
— Я предпочитаю использовать старые добрые связи.
— Могу пошарить по базам данных… ну, спрошу еще у нашего судебного репортера. Джо Каури сидит на этом не один десяток лет — и помнит каждый случай.
— Это история примерно пятилетней давности. В общем, звони, как только что-то выяснится.
— Думаешь, киллер может быть здесь, у нас под носом?
— Я бы не стал говорить это главному редактору… наверно, не стоит обнадеживать раньше времени.
Закончив разговор, Ребус вернулся в паб. Перед Хэкменом стояла свеженалитая пинтовая кружка. Указав кивком на стакан Ребуса, он сказал:
— Я боялся тебя оскорбить, заказав тебе еще одну порцию этого пойла.
— Все нормально, — успокоил его Ребус. — Спасибо тебе, ты здорово помог.
— Ради собрата-копа жизни не жалко, — произнес Хэкмен, показывая, что пьет за здоровье Ребуса.
— Кстати, а как сейчас дела в Поллоке?
Лицо Хэкмена помрачнело.
— В прошлую ночь был просто кошмар. Ребята из метрополии все время звонили домой. Кто-то уже вообще сорвался обратно. Что греха таить, мы столичных недолюбливаем, но когда я увидел по телику лондонцев, готовых выстоять вопреки всему…
Ребус кивнул.
— Но ведь и ты такой же, Джон? — Хэкмен снова засмеялся. — Я ж по лицу вижу: ты ведь не собираешься сдаваться лишь потому, что они связали тебе руки.
Ребус немного подумал, а потом спросил у Хэкмена, не знает ли он адреса того самого стационара в Крейгмилларе.
До стационара оказалось рукой подать — пять минут на машине от паба «Утесы».
Пока Ребус ехал, ему позвонила Мейри, которой
— Даю слово, — поклялся Ребус, но ни тот, ни другой не были уверены, что это когда-нибудь случится.
Стационар дневного пребывания примыкал к какой-то фабричке. В нос ударил запах дизельного выхлопа и чего-то еще, вроде жженой резины. Над головой с криками кружили чайки, поджидающие объедков. Стационар размещался в вытянутом одноэтажном здании, к которому был пристроен солярий. Глянув на окна, Ребус увидел стариков и старух, которые слушали аккордеониста.
— Вот что ждет тебя через десять лет, Джон, — пробормотал он себе под нос. — Да и то если повезет.
Его встретила на редкость деятельная и расторопная секретарша, назвавшаяся миссис Иди — имени она не сообщила. Хотя Тревор проработал в стационаре всего месяц с небольшим и по два часа в неделю, в картотеке сохранилось его личное дело. Нет, показать его Ребусу миссис Иди не могла — право на неприкосновенность частной жизни и все такое. Вот если он обратится с официальным запросом, тогда другое дело.
Ребус понимающе кивал. Батареи жарили вовсю — по спине Ребуса ручьями тек пот. В крошечном непроветриваемом офисе было нестерпимо душно и одуряюще воняло тальком.
— У этого парня, — объяснил он миссис Иди, — были неприятности с полицией. Разве, нанимая его на работу, вы об этом не знали?
— Конечно знали, инспектор. Гарет этого от нас не скрывал.
Ребус удивленно уставился на нее:
— Муниципальный советник Тенч? Так это Тенч устроил сюда Тревора Геста?
— А вы думаете легко найти крепкого молодого человека, который согласится работать в таком месте? — спросила миссис Иди. — Муниципальный советник всегда был нашим другом.
— То есть поставлял вам работников?
— Мы перед ним в неоплатном долгу, — ответила она, кивая.
— Я думаю, у вас скоро появится возможность воздать ему сторицей.
Минут через пять, выйдя на свежий воздух, Ребус отметил, что вместо аккордеона уже звучит запись Мойры Андерсон. Стоя у входной двери, он дал себе клятву, что лучше удавится, чем согласится на то, чтобы его, закутанного пледом, кормили с ложки яйцом под звуки песни «Мой любимый Чарли».
Шивон сидела в машине, припаркованной у дома Ребуса. Она уже поднималась к нему, но дома не застала. Ну и к лучшему, потому что ее все еще трясло. Нервное возбуждение не спадало, но она была уверена, что дело тут не в кофеине. Посмотрев на себя в зеркало заднего вида, она подивилась своей бледности и похлопала себя по щекам, пытаясь придать им обычный цвет. Работало радио, но слушала она не новости: голоса дикторов казались ей либо слишком резкими, либо чересчур сладкими. Поэтому она настроилась на станцию, передающую классику. Мелодия была знакомой, но названия она не помнила, да и не хотела вспоминать.