Перекличка мертвых
Шрифт:
— Все, что происходит здесь, меня касается.Если ты знаешь меня, то должен знать и это. А теперь сматывайся отсюда и считай, что легко отделался.
— Ишь какой всемогущий! — ощерился один из хулиганов.
— Во вселенной есть один всемогущий, и он над нами, — Тенч указал на небеса.
— Витаешь в облаках, проповедник, — произнес вожак, однако, быстро повернувшись, зашагал в темноту.
Тенч подвигал плечами, разминаясь.
— А ведь могло закончиться очень плохо, — сказал он.
— Могло, — согласилась Шивон.
Она назвала себя, Тенч кивнул:
— Я еще вчера подумал: эта девочка, похоже, из полиции.
— Вам приходится денно и нощно нести миротворческую вахту? — поинтересовалась она.
— По ночам здесь почти всегда тихо. Просто вы выбрали не совсем подходящее время для визита. — Тут послышался приближающийся звук полицейской сирены. — Это вы вызвали? — спросил Тенч и пошел в сторону лагеря.
На боку машины, взятой ею в участке Сент-Леонард, красовалась надпись, выведенная аэрозольной краской: «МДН» — Молодежное движение Ниддри.
— Ну, это уже не шутки, — со злобой прошипела Шивон сквозь стиснутые зубы.
Она попросила Тенча назвать ей имена хулиганов.
— Никаких имен, — решительно отказался тот.
— Но вы же знаете, кто они.
— А зачем вам эти имена?
Оставив вопрос без ответа, она повернулась к полицейским из местного участка и подробно описала вожака, его фигуру, одежду, глаза. Они покачали головой.
— Лагерь не пострадал, — буркнул один. — Это главное.
Его тон объяснил ей все: онавызвала их сюда, они приехали, а здесь и смотреть-то не на что, не говоря уже о том, чтобы что-то делать. Кто-то кого-то обозвал, кто-то кого-то (как говорят) ударил. Никто из охранников не заявил о травме. Вот наши братья по оружию, выглядят они вполне здоровыми и веселыми. Никакой угрозы лагерю нет, никакого ущерба не нанесено — разве что машине Шивон.
Иными словами: им предлагают искать ветра в поле.
Тенч между тем расхаживал среди палаток, представляясь лагерникам, пожимая многочисленные руки, поглаживая по головкам детей. С благодарностью взял протянутую ему чашку травяного чая.
Бобби Грейг дул на костяшки пальцев, которыми он, по словам одного из его товарищей, приложился о выступ стены.
— Пощекотали нервишки, а? — спросил он Шивон.
Не ответив, она направилась к большому шатру. У самого порога кто-то сразу же сунул ей чашку ромашкового чая. Шивон стояла на улице и дула на чай, когда ее взгляд упал на Тенча, говорившего что-то в диктофон. Держала диктофон журналистка, которая, как сразу же вспомнила Шивон, когда-то Дружила с Ребусом… Мейри Хендерсон. Шивон подошла поближе и услышала, о чем вещает Тенч.
— «Большая восьмерка» — это прекрасно, но исполнительная власть должна серьезно задуматься о том, что творится дома. У местных детей нет практически никакого будущего. Здесь царит разруха, но с разрухой можно покончить. Окажите помощь, и у этих детей появится то, чем можно будет гордиться, что даст им возможность работать и приносить пользу. Как говорится: радейте о мировом порядке… но прибирайтесь и на своей кухне.Большое вам спасибо.
Он двинулся дальше, снова пожимая протянутые руки и гладя по головкам детей. Журналистка, еще раньше заметившая Шивон, сочла необходимым подойти, держа наготове диктофон.
— Ничего не хотите добавить к моему репортажу, сержант Кларк?
— Нет.
— А я слышала, вы здесь уже второй вечер подряд… Какая необходимость?
— Я сейчас не в настроении, Мейри, — ответила Шивон и, помолчав, спросила: — Вы действительно собираетесь написать об этом статью?
— Все человечество смотрит на нас. — Она выключила диктофон. — Надеюсь, Джон получил от меня пакет.
— Какой пакет?
— С информацией о «Пеннен Индастриз» и Бене Уэбстере. Не знаю, как он намерен ее использовать.
— Как только он приступит к чтению, у него сразу появятся мысли.
Мейри утвердительно кивнула:
— Надеюсь, меня он при этом не забудет. — Она заметила чашку в руке Шивон. — Это чай? Умираю хочу пить.
— Мне дали его в том шатре, — Шивон кивком указала на большую белую палатку. — Правда, он довольно слабый. Попросите, чтобы налили покрепче.
— Спасибо, — поблагодарила журналистка и пошла за чаем.
— Не за что, — ответила Шивон, выливая остатки на землю.
В ночных теленовостях рассказывали о концертах «Лайв Эйт». Не только о лондонском, но и о филадельфийском и о корнуэльском, короче — обо всех. Общее число зрителей приближалось к полумиллиарду, и возникали опасения, что из-за того, что концерты так затянулись, толпы будут вынуждены провести ночь под открытым небом.
— Ну и ну, — сказал Ребус, выливая в рот остатки пива из последней банки.
Наконец начался репортаж о марше «Оставим бедность в прошлом» и слово взял какой-то визгливый персонаж, заявивший, что его привела сюда в этот день «насущная потребность своим личным участием в этой исторической акции приблизить тот миг, когда бедность останется в прошлом».
Ребус переключился на 5-й канал, где шел сериал «Закон и порядок: отдел особо тяжких убийств». Ему казалось странным это название: разве не каждое убийство — особо тяжкое преступление? Но, вспомнив о Сириле Коллере, он решил, что нет.
Сирил Коллер, громила Верзилы Гора Кафферти. Никак он не походил на случайную жертву, а получается, что вроде бы случайная.
Тревор Гест… пока что только кусочек пластика, но за ним скрывается личность. Ребус уже просмотрел всех Гестов в телефонном справочнике; там их оказалось почти два десятка. Обзвонил половину, ответили только четверо — но никто из них не знал никакого Тревора.