Перекрестный галоп
Шрифт:
— А он хороший старший конюх? — не оборачиваясь, спросил я.
— Ты это о чем?
— Тебе бы не хотелось терять его?
— Незаменимых людей нет, — надменно ответила она.
Я обернулся.
— Это и к тебе тоже относится?
— Не говори глупостей, — отмахнулась она.
— Я и не говорю.
Обед в субботу прошел в полном мраке. Неужели прошла всего неделя со дня моего
Как и прежде, мы все трое уселись на кухне за стол и ели запеканку из мяса, риса и овощей, приготовленную на медленном огне в микроволновке. Я подумал, что в таких случаях можно было бы подать и бифштекс, хотя, если честно, мне было все равно. Да и беседа казалась равно неаппетитной.
— Так что будем теперь делать? — нарушил я мрачное молчание.
— В каком смысле? — спросил отчим.
— Будем сидеть и ждать, пока шантажист не позвонит или не заявится?
— А ты что предлагаешь? — спросила мама.
— Ну, не знаю, — ответил я. — Просто чувствую, пришло время начать контролировать его, другого выхода нет.
Еще какое-то время все молчали.
— Вы расплатились с ним на этой неделе? — спросил я.
— Да, конечно, — сказал отчим.
— А как вы платите?
— Наличными, — ответил он.
— Это понятно. Но как именно вы передаете ему деньги?
— Так же, как всегда.
— Как? — раздраженно спросил я. — Почему ответы из вас приходится вытягивать клещами?
— По почте.
— Значит, есть адрес? — нетерпеливо спросил я.
— Есть. Где-то в Ньюбери.
— А как вы получили этот адрес?
— Он был указан в первом послании с угрозами.
— Когда оно прибыло, это послание?
— В июле прошлого года.
Когда Родерик Уорд погиб в автокатастрофе.
— И адрес этот все тот же, ни разу не менялся? — спросил я.
— Да, — кивнул он. — Каждый четверг я должен положить две тысячи фунтов банкнотами по пятьдесят в плотный конверт и отправить почтой по указанному адресу.
Я вспомнил записку с угрозами, которую нашел на письменном столе матери.
— А что произошло, когда один платеж не поступил вовремя?
— Да я застрял в пробке и не успел в банк снять деньги. Он уже закрылся.
— Но разве нельзя было получить из автомата по кредитной карте?
— Да у меня там оставалось всего двести пятьдесят.
— Можете дать мне этот адрес? — спросил я.
Он поднялся принести его, но тут зазвонил телефон. Все мы дружно взглянули на настенные часы. Ровно девять вечера.
— О господи, — пробормотала мама.
— Давайте я подойду, — сказал я и направился к телефону.
— Нет! — вскрикнула мать и поднялась со своего места. Но было уже поздно.
— Алло? — бросил я в трубку.
Ответом было молчание.
— Алло, — повторил я. — Кто это?
И снова тишина.
— Кто говорит? — спросил я.
В трубке послышался щелчок, потом — частые гудки. Звонивший повесил трубку.
Я вернул свою трубку на место.
— Не слишком разговорчивый попался тип, верно? — улыбнулся я матери.
Она была в бешенстве.
— Зачем ты это сделал?
— Да затем, что этот гад должен усвоить: мы не собираемся плясать под его дудку.
— Конечно. Тебе легко говорить. Не тебя засадят за решетку, — сердито проворчал отчим.
— Нет, — сказал я. — Но думаю, все мы понимаем, что пора перестать платить деньги шантажисту. Надо как-то разобраться с ситуацией по налогам. И прежде всего мне хотелось бы знать: кто он такой, этот шантажист. Надо заставить его совершить ошибку. Хочу, чтоб этот тип высунул голову из-за изгороди хотя бы на секунду, тогда я увижу его.
«А еще лучше, — подумал я, — просто пристрелю».
Тут телефон зазвонил снова.
Мать шагнула к нему, но я успел снять трубку.
— Алло, — сказал я. — Конюшни Каури.
На линии снова царило молчание.
— Конюшни Каури, — повторил я.
— Миссис Каури будьте добры, — прошелестел голос.
— Простите? Нельзя ли погромче? — сказал я. — Я вас не расслышал.
— Миссис Каури, — повторил голос тем же тихим шепотом.
— Извините, — нарочито громко произнес я, — но сейчас она не может подойти к телефону. Что передать?
— Позови миссис Каури, — прошептал голос.
— Нет, — сказал я. — Вам придется говорить со мной.
Снова щелчок. Он повесил трубку.
Тут на меня набросилась мать.
— Томас, — вскричала она, — чтоб больше не смел этого делать! — Она была на грани слез. — Мы должны делать, как он говорит.
— Почему? — спросил я.
— Потому! — Она почти кричала. — Потому что иначе он пошлет весь компромат в налоговую.
— Не пошлет, — уверенно заметил я.