Перекресток в центре Европы
Шрифт:
Наши же соотечественники, как это ни странно, предпочитали прорываться в одиночку.
Чуть ли не на следующий день после приезда Юли заявился Франта, готовый, как и обещал, сопровождать манжелку (жену) в обивании порогов любых уржадов (контора, управа).
Женька у Юли уже не работал, так что пришлось объясняться без его помощи.
Супруги отправились по нужным инстанциям. Результат похода оказался нулевым. Выяснилось, что от манжела требуется предоставление справок,
– То нени проблем (это не проблема), – заявил Франта, – нужны справки с бывшей работы, справка о совокупном доходе семьи, жевностяк. В следующий раз я их принесу…
– Тогда и увидимся позже.
– А деньги?
– Сделаешь все, что нужно, будут деньги.
– Но, Юлько, просим те, потржебуем пенизе (ну пожалуйста, мне нужны деньги)!
Он так ныл и канючил, так горячо заверял Юлю, что ей не о чем беспокоиться, что она согласилась заплатить ему, не дожидаясь нужных справок.
Они сходили в знакомую нотариальную контору и очередные сто долларов перекочевали в руки манжела. После чего он опять исчез.
– Вот прохвост! – злилась Юля, – больше ни за что не поддамся на его уговоры!
Прошло несколько дней. Юля навестила пани Анну. Она привезла ей из России разных семян. Старушка очень обрадовалась, ведь среди них были именно те, которые она давно хотела купить. Юля специально навела ее на разговор об этом еще до отъезда, чтобы знать какой подарок привезти своей приятельнице.
– Обязательно посажу их весной! Какой у меня будет красивый палисадник, – радовалась пани Анна.
***
Вооружившись подаренным самоучителем, Юля готовилась к визиту на биржу труда. Она пыталась соорудить готовые фразы, чтобы (хотя бы и подглядывая в припасенную шпаргалку) самостоятельно объяснить, что ей нужно. После определенных усилий получился вполне гладкий текст, но это совсем не значило, что теперь можно смело идти к чиновникам. Они же будут отвечать на чужом языке, и вряд ли она их поймет, а они вряд ли будут ждать, пока она найдет нужные слова в разговорнике. Как тут быть?
Иван звонил пару раз в неделю и давал ценные указания. Он считал, что Юле просто необходимо искать работу именно через государственное учреждение.
– Привыкай, ты должна поступать, как полноправная гражданка этой страны.
То, что полноправная гражданка не может связать двух слов, его мало заботило.
– Учи язык, у тебя же масса времени! – настаивал он, совершенно забыв о том, что сам, прожив в стране целый год, не удосужился продвинуться дальше самых примитивных выражений.
Проблема неожиданно решилась.
Однажды вечером к Юле пришел Женька.
– Слушай, – прямо с порога заявил он, – можно я немного поживу у тебя? У Лариски просто повернуться негде, а у тебя целых три комнаты пустует! Я тебя не стесню.
– Живи, – неожиданно легко согласилась Юля.
– Только это… я платить не могу, у меня нет денег.
– И не надо, я тебя возьму за услуги. Будешь со мной ходить в качестве переводчика, выполнять разные поручения, опять же дома всегда найдется работа…
– Это я запросто, – согласился Женя и обосновался в одной из комнат.
На следующий же день Юля потащила его на биржу. Там, с помощью личного переводчика, она очень быстро поняла, что никакое пособие по безработице ей получить не удастся. Опять понадобилась та самая справка о совокупном доходе семьи, которую мог выправить только ее фиктивный супруг. От нее, к сожалению, не зависело ничего.
Юля набрала в биржевом компьютере целую охапку объявлений с предложениями о работе и купила газету «Праце» (работа). Газета была переполнена самыми разными предложениями, и Юлька было воспряла духом. Однако радость оказалась преждевременной, так как везде в основном значились контактные телефоны. Пришлось отбирать объявления, где был указан адрес. Женя, несмотря на то, что вроде бы мог сносно объясниться, для телефонных переговоров не годился. Маленький словарный запас, жуткое произношение и полная невозможность донести свою мысль жестами начисто исключали телефонное общение. Пришлось слоняться по нужным адресам лично. С утра Юля составляла примерный план передвижений и методично обходила намеченные объекты. Ни на что особенное она не претендовала. Горничная, судомойка, уборщица и тому подобные виды деятельности – это было единственное, на что можно было рассчитывать «без языка». Однако после нескольких дней хождений у Юли сдали нервы.
– Нигде не берут! – жаловалась она Алле с Володей, как всегда, заглянувшим вечером, – не понимаю, почему.
– Конечно, они тебя не возьмут! Приходишь с улицы, двух слов связать не можешь. Кто ты, что ты – никто не знает, – объяснил Вова, – почему они вообще должны предоставлять тебе работу? Кстати, я слышал, что русскому могут предложить какое-нибудь место только в том случае, если от него отказалось семь чехов, или десять, не помню точно.
– Но это же дискриминация!
– Негласная политика, – кивнул Вова, – зачем им чужие безработные, если у них полно собственных!
– И что теперь? С пособием не получается, с работой, выходит – тоже, и что дальше? Я тут подумала, может, наплевать на все и обратиться к Зине? Ну, помогла же она барышням, которые живут у нее, найти работу? А что особенного, – удивленно добавила она, видя, как Вова встрепенулся при ее словах, – мне не до жиру…
Молодой человек расхохотался:
– Ты меня уморишь! Ой, не могу, – повторял он, отмахиваясь от Юли, – ты меня уморишь своими идеями! Да неужели ты не знаешь, где работают, эти, как ты выразилась, барышни?
И рассказал, что Зина, конечно, не может считаться бордель-мамой в полном смысле этого слова, собственного заведения у нее нет. Но на Перловке она – весьма известная личность, имеет там немало знакомых и не без выгоды для себя частенько пристраивает туда всех желающих. Попутно предоставляет им жилплощадь и обеспечивает покровительство. Так что трудоустройство гарантировано, стоит только захотеть.
«Вот почему те девицы так непристойно хихикали в день свадьбы!» – запоздало ужаснулась Юля.