Перекрёсток вселенных
Шрифт:
— Хорошо, — сказал он, — очень хорошо… теперь можно приниматься за дело…
— За какое дело? — спросила с подозрением Никитина, незаметно сняв со стены тяжёлый инструмент, — вы понимаете, что с вами происходит? Вам не интересно узнать, кто я?
Но капитан спокойно продолжил изучать своё тело, не обращая на неё внимания. С минуту он осторожно ощупывал себя. Раскрывал и сжимал ладони, сгибал коленные суставы, расчёсывал пальцами рыжую бороду, трогал большой прямой нос, скулы, губы. Затем он сделал первый полёт по ракете. Хватаясь за поручни, он
— Нужна энергия, — вновь обратился к ней Зимородков, — питательная.
Никитина остановилась возле пищевого блока и указала на табло.
— Вот. Вы забыли? — возмущёно спросила Тана, — вы у себя дома.
— Как давно это тело получало пищу? — спросил Зимородков.
— Видимо, — озадачилась Никитина, цифры вернули её в реальность и ужаснули, — шестьсот лет назад…
Дрожащей рукой она коснулась потёртой сенсорной панели пищеблока. Аппарат послушно создал требуемое, подав сигнал готовности.
— Ввотт, — заикаясь от волнения, произнесла она, — еда.
— Что это… диковинка? — спросил Зимородков.
По отсеку растянулась ярко красная масса. Зимородков и Никитина проследили за ней глазами. Капитан с интересом, Тана с недоумением.
— По идее должен быть вишнёвый пирог, — пояснила Тана, стукнув кулаком по вредному пищеблоку, — никак руки не доходят починить! Но я думаю… что пирог вам ещё нельзя! Будете учиться всему заново. И пища ваша будет как у младенца! Сегодня ведь у вас… день рождения.
— Действительно, день рождения, — согласился капитан, ловя пальцами и отправляя в рот вишнёвое желе, — сначала подкрепиться, потом за работу…
Покончив с «пирогом» капитан зевнул и закрыл глаза, задремав, прямо возле пищеблока. Никитина решила воспользоваться шансом и прибить ожившего мертвеца железным инструментом.
Но мирное дыхание капитана не вызывало тревоги. Никитина провела рукой по холодному инструменту. Нет, лучше принять успокоительное. Она слишком напряжена. Но главное, она прекрасно понимает, что не сможет причинить ему боль!
Через четыре часа мужчина проснулся. Он потянулся, огляделся и улыбнулся, показав белый ряд зубов.
— Слава, — обратилась Никитина к капитану, с нетерпением ожидавшая его пробуждения, — я должна вам кое что рассказать. Знаю, вам будет неприятно. Возможно, вы думаете, что всё ещё продолжаете свой путь на экзопланету. А меня приняли за кого-то из вашей команды. По крайней мере, именно этим я объясняю ваше спокойствие и безразличие… но это не так!
Зимородков с любопытством посмотрел на Тану.
— Так вот… это не так, — сказала Никитина, — дело в том, что вы должны принять действительность, какой бы ужасной она вам не показалась! Вы пролежали шестьсот лет подо льдом! Вы умерли! А я вас нашла и притащила в ракету. Я капитан полита «Энергия». Тана Никитина. Я последовала за вами на экзопланету спустя шестьсот лет. Все остальные члены экспедиции погибли.
— Да? — удивился Зимородков.
— Да, — строго констатировала Никитина, — и мне понадобиться ваша помощь.
Никитина недоверчиво посмотрела на Зимородкова. Его глаза были ясными, взгляд приобрёл человечность. И всё же, казалось, его совсем не интересует то, что она пытается втолковать ему.
— Вы меня понимаете? — спросила Никитина, — вы понимаете, о чём я говорю?
— Конечно, понимаем, — ответил капитан, — пока мы внедрялись в ледяное тело, мы думали… а сможем ли им управлять, передвигаться, пользоваться органами. Совсем непросто было оживить его, а затем восстанавливать утерянные функции. Мы слышали тебя, но не могли мысленно общаться. Мы наблюдали за тобой сквозь полуоткрытое веко, но не могли пошевелиться. И мы не могли остановить процесс преобразования. Мы поняли, что этот процесс безвозвратен для нас. Мы всё ещё заполняем собой ткани, стремительно проникая через клеточные мембраны, разгоняя метаболизм. И, знаешь, у нас возникло острое чувство, что нам чего-то не хватает. Знаешь, чего нам не хватает?
— Пришельцы?! — крикнула во весь голос Никитина, — вы!?
— Фрег, — ответил капитан, — зови нас Фрег.
— Не может быть! — воскликнула Никитина, обхватив голову рукам, с силой сдавливая ладонями виски, так как ей казалось, что её голова сейчас лопнет, — это просто непостижимо! Как же я не подумала про вас! Пришельцы… это вы… вы заставили меня трое суток гореть в аду!? Трое суток я сходила с ума! Я нашла у себя седой волос! Трое суток я думала, что общаюсь с Зимородковым! Вы без спроса забрали его белковое тело!
Никитина жутко разозлилась. Она сжимала кулаки и нервно теребила длинные волосы, окутывающие её тело мягкой волной. Но вдруг приступ гнева сменился приступом восторга.
— Ну расскажите, что вы видите в его мыслях!? Почему он потерпел крушение? Что случилось с экипажем? — стала умолять Тана, глаза её разгорелись интересом, — Раз уж вы в нём, мы должны раздобыть максимум информации! Вы ведь завладели кладезем знаний! Зимородков гений! И у меня столько вопросов к нему! О, как бы я хотела подискутировать с ним на тему гравитационных волн. Он стал бы мне хорошим товарищем.
— К сожалению, — ответил капитан, — его память нам не доступна.
Никитина моргнула, затем скрестила руки на груди. С нескрываемой досадой оглядела капитана.
— И зачем тогда…
— Нам удивительно то, — спокойно продолжил капитан, — что мы уже не стремимся наружу, и туда, откуда пришли… мы будто проснулись. Нам кажется, что мы не существовали извне. Будто я всегда был таким.
— Нет, нет, нет! — взмахнула руками Тана, — не может быть, вы должны! Вы просто обязаны прочесть его память. Она мне поможет! Он обязательно бы придумал, как помочь! Он ведь гений! Он… знаете… такой… он изобретатель! Мне нужны его знания, его разум! Эти столетия, пока он… спал, неважно… ничего не значат! Он сейчас как настоящий… совсем как живой.