Перекрёсток вселенных
Шрифт:
— Я буду надеяться, что всё получиться, — ответила Никитина, — а что будет потом, уже не важно. Ты пришёл из ниоткуда и уйдёшь в никуда.
Капитан поднял на неё глаза, он поймал её взгляд, удержал. В его синих глазах читалось волнение. Она на миг задохнулась, ощутила дрожь во всём теле. Она ждала, что он заверит её в обратном, даст надежду на будущее. Но он промолчал.
— Наверное, — неуверенно сказала Никитина, — тяжело находиться внутри чужого тела… когда понимаешь, что ему недолго осталось? Знаешь, в природе животные в таком случае сами бросаются на охотника, чтобы не мучиться.
Никитина с укором посмотрела на мужчину. Он спокойно слушал её,
— Ты говорил, что мы по собственной воле вошли в эту ракету, — продолжила Никитина, — но, возможно, ты и не предполагал, что с тобой случиться. Ты желал получить эмоции? А получил взамен боль. И я не могу просто сказать спасибо! Это была бы ложь. Я чувствую иначе. Я хочу, чтобы между нами не оставалось недомолвок. Но главное, что я хочу, это чтобы ты понял кое-что. Ты умираешь! И это бессмысленно отрицать! Признайся, ты не думал об этом, когда внедрялся в это тело! Быть может, получив познания вы умираете и это естественный ваш путь? И ты готов к этому! Но ты не подумал обо мне! И я поясню, о чём я. Ты украл его личность! Ты думаешь, мне приятно видеть Зимородкова таким? Нет, этого мало сказать! Ты должен знать, как он для меня был значим! Ты скоро уйдёшь во тьму и поэтому слушай! Он уникален! Даже несмотря на то, что вы сделаете для человечества! Вам не удастся его заменить…
Пока Никитина говорила, капитан медленно передвигался вдоль стены, касаясь пальцами разных предметов. Он изредка поглядывал на неё. Слегка покачивая головой, будто не одобряя.
— Знаешь, ведь на самом деле, — собравшись с духом, продолжила Никитина, — мне было всё равно, как бы ко мне отнёсся настоящий Зимородков! Даже если бы он и не захотел со мной общаться ни на какую тему! А наверное, так бы оно и было! Его бы занимала одна мысль о спасении Земли! В этом я уверена! Поэтому я делаю это за него! Но не в этом суть. Я имею ввиду, что он всё равно другой! А ведь я могу сильно ошибаться! Мог ли он поступить иначе? Например, бросить меня, забрать ракету и улететь на экзопланету и… вытворить такое, о чём я даже не подозреваю! Я никогда не узнаю этого! Я не знала лично Зимородкова, ты сделал его таким, каким представляла его я! И я приняла его таким. И я хочу верить, что он такой! Каким сделал его ты, Фрег! Я никогда… да ты слушаешь меня?
Капитан, казалось, рассеяно слушал её. Сейчас он рассматривал фотоснимки экипажа первой экспедиции. Вдруг он коснулся кончиками пальцев центрального фото на стене. Где была отображена семья Зимородкова. Он смотрел на фото и даже не заметил, что Никитина уже целую минуту, молча, наблюдает за ним.
— Удивительно, ведь даже в космосе Новый год самый долгожданный праздник, — сказал капитан, — и Мишка очень любит этот праздник. Он ведь никогда не видел нашей родной Земли, поэтому для него этот праздник особенный. Всегда жутко расстраивался, если первую игрушку вешал не сам. Как-то раз он попросил меня построить макет дома. Там где я и Маша жили до полёта. Мы восстановили все детали. Окна, двери, мебель. Придумали и для него комнату… и для Лизы и для Макса, для Энни. Ему очень хотелось, чтобы на Муране у нас был большой общий дом. Мураной мы назвали новую планету, когда поймали первое изображение от сигнализаторов. Мы нашли, что экзопланета словно выдута из голубого муранского стекла. У нас была из такого стекла статуэтка, она до сих пор хранится…
— Я знаю! — ответила резко Тана, с мрачным видом слушавшая капитана, в глазах её блестели слёзы.
Она поспешно выбралась из ракеты. Начиналась её смена. В этот предрассветный час Никитина решила пройтись до места падения «Энергии». Там оставалось немного осколков солнечных батарей, которые решили не трогать без необходимости. Но Никитина отправилась за ними. Шесть часов разделяло место падения полита от ракеты. Она шла, механически считая шаги, порой сбиваясь со счёта и начиная заново.
После упорной ходьбы женщина остановилась, так как больше не могла идти. Она решила, что достаточно далеко удалилась от ракеты. И от того, кто в ней остался. Ей хотелось дать волю эмоциям. Слёзы подступали к горлу. Она почувствовала резкую боль в груди.
«Разве я не хотела этого? Отчего же, когда это случилось, мне стало так невыносимо больно? Нет сомнения, это Зимородков! И его поступки превзошли все мои ожидания… он даже лучше, чем я себе представляла! И всё же… пришельцы были правы, когда отговаривали меня от похода в шестой квадрат… но я усомнилась. А теперь я его теряю! Что если в его сердце уже не осталось для меня места…»
Никитина отключила связь и разрыдалась. В эту минуту из-за края льдины показались первые лучи. Они уверенно прорезали себе путь, преломляясь в глубине прозрачных кристаллов. Освещая ледяные полосы синих льдов на восьми кольцах планеты. Она вспомнила, что хотела сказать ему, там в ракете, но не успела.
Никитина на мгновение замерла, наблюдая за появлением звезды. Она хотела поглубже вздохнуть, но вздох получился прерывистым и кратким. Тогда Никитина обратила внимание на показатели и вздрогнула. Накрылась система подачи кислорода. Скафандр служил ей долгой правдой. Она не стала менять его на костюмы, что оставались в старой ракете, считая более надёжным. Но вот и обнаружился дефект.
Никитиной пришлось заняться починкой скафандра прямо на леднике, но ей никак не удавалось стабилизировать систему. Она громко проклинала глупого робота-техника, который по-видимому всё же чрезмерно сдавил клешнёй скафандр. Она вспомнила, что видела робота в яме с куском обшивки на полтора часа от ракеты, видимо он опять застрял и сломался.
— Подача кислорода ровно вполовину меньше, чем должна быть, — прояснила ситуацию для себя Тана, чувствуя как обида утихает и просыпается голос разума.
С каждым последующим шагом ей труднее становилось дышать. Датчики отчаянно пищали. Никитина резко повернула назад. Затем остановилась, принялась тормошить систему. Затем ускорила шаги, поняв, что не может справится с неполадкой. От ракеты она отдалилась на два часа.
— Фрег! — крикнула она.
Кислород перестал поступать. Она глотала остатки ртом, вытаращив глаза. Теперь она умоляюще глядела в сторону ракеты. Никитина двигалась, еле передвигая ноги, слёзы и пот градом катились по её красному лицу. В последнюю секунду она вспомнила, что отключила связь и не успела послать сигнал о помощи. Она хотела исправить ситуацию, но перед глазами уже поплыли красные круги.
Впереди возникла глыба льда. Яркие лучи звезды брызнули ей в лицо. Никитина попыталась ухватиться за край льдины, пытаясь устоять на ногах. Но не смогла дотянуться. Она поникла в скафандре.
Но глыба сама двинулась ей навстречу. Никитина не успела ничего понять и потеряла сознание. Она не могла видеть, что на помощь ей спешила не льдина, а «глупый» робот. Искусственный интеллект отреагировал на её внезапное «плохое самочувствие», прежде чем Никитина успела отключиться и принял решение прийти на помощь. Робот присоединил к костюму космонавта запасной аппарат с кислородом.