Перекрёсток

Булавин Иван

Взвыв от отчаяния, Ефим обрушил страшный удар своего оружия на спину одной из тварей, грызших Стасюка, металлический кубик пришёлся углом между лопаток и раздробил позвоночник. Почти сразу оружие, сделав оборот, прилетело в голову второму монстру. Тот рухнул на пол. Две другие обезьяны, сообразив, что остались в меньшинстве, мигом ретировались через то же окно, через которое влезли, выломав заграждение.

Рывок и атака дорого дались Ефиму, к доктору он подошёл, уже сильно шатаясь. Семён Семёнович отбросил почти догоревший факел и со стоном опустился на пол. Его левый бок, бедро и плечо были покрыты рваными ранами, а количество вытекшей крови не оставляло сомнений в летальном исходе. Тем не менее, он был ещё жив,

и первая его фраза повергла Илью и Ефима в шок:

– Павлик… не добежал. Я видел, как его схватили, там… за углом.

– Нам конец, – тяжело дыша, резюмировал Ефим.

– Нет, – возразил доктор, – шансы есть, не у вас, конечно, вы слишком тяжело ранены, сможете разве что прикрыть товарища. А вот молодой человек… Илья, он, думаю, сможет. Нога у него пострадала не так сильно, бежать сможет.

– Так, – с пониманием кивнул Ефим, – подробнее, пожалуйста, как это сделать?

– Здесь три трупа, – объяснил Холопов, себя он уже живым не считал, – они обязательно соберутся на пиршество, сомневаюсь, что они так хорошо организованы, чтобы выставлять часовых. Стая не такая уж большая, вряд ли их осталось больше дюжины. А когда начнут жрать, можно попытаться проскочить. Попробуйте.

Ефим со стоном подполз к чемоданчику с лекарствами.

– Мне нужно перевязаться, что тут есть?

– Есть всё, – голос доктора был уже почти не слышен, – бинт и перекись сверху, зашивать смысла нет, да и нечем. Ампула буторфанола в боковом карманчике, да, здесь, уколетесь перед рывком. Сложите бинт в несколько слоёв и приклейте пластырем… только промойте сперва.

Семён Семёнович Холопов замолчал, а взгляд его уставился в потолок. Их осталось двое. Ефим стянул разодранную футболку, которая уже насквозь пропиталась кровью, и осмотрел раны. Поперёк груди пролегали три глубоких пореза, настолько глубоких, что в двух местах видны были кости. Совершенно непонятно, как он умудрялся драться с такой раной. Дрожащей рукой он взял пластиковый пузырёк с перекисью и полил на раны. Они вскипели кровавой пеной, он поморщился и начал отматывать бинт. Илья, опомнившись, взялся ему помогать. Взял ножницы и отрезал кусок нужной длины, сложив его в восемь слоёв, положил на грудь Ефима и приклеил несколькими полосками пластыря. Повязка, конечно, ни о чём, но на время сойдёт. Времени у них осталось не так много. Потом взял шприц и ампулу, набрал лекарство, закрыл иглу колпачком, протянул Ефиму.

– Не сейчас, – отмахнулся тот, – не знаю, как долго действует, уколюсь, когда начнётся. Выгляни на крышу.

Илья аккуратно убрал щит и выглянул. Тварей там не было, зато лежало то, что совсем недавно было Лидией Михайловной Сомовой. Сталось только несколько костей, да и те были обглоданы досуха, отсутствием аппетита твари не страдали. При этом сохранилась солнечная батарея, к которой был подключен абсолютно неповреждённый ноутбук. Илья тронул кнопки, и на загоревшемся экране появилось изображение. Это было лицо молодой женщины, довольно красивой, оно было изображено в чёрно-белых тонах и напоминало статую. Лидия Михайловна всё же сделала то, что хотела, получила изображение девушки, чьи останки нашла в одном из домов. Аккуратно сложив ноутбук, Илья, непонятно зачем, прихватил его с собой.

Выход на крышу закрывать не стали, словно приглашение обезьянкам. Не станут ведь они ломиться в окно, если дверь открыта настежь. Ефим взял у Ильи ноутбук и принялся стучать по клавишам. Смысла в этом не было никакого, но Илья не стал мешать, пусть займёт себя на время. Через полчаса, захлопнув крышку, он протянул Илье три флешки.

– Почти ничего не весят, положи в карман, тут все результаты. Паша, кстати, вскрытие мартышки на видео заснял, с комментариями. Пусть всё будет не зря.

– Сам возьми, – попытался Илья вяло протестовать.

– Ты не понял, парень? – Ефим горько усмехнулся, – мои

шансы нулевые, совсем. У тебя где-то процентов тридцать, и то, если я смогу их отвлечь. А погоня будет, не сомневайся. Мартышки эти умны, а такая солидная добыча им попадается нечасто. Они не упустят два крупных куска мяса.

Уже перевалило за полдень. Ефим достал шоколад и остатки воды, поел сам и заставил Илью съесть половину плитки. Сам он был бледен и страдал одышкой, на его суровом лице отражалась холодная решимость.

Когда, по их расчётам, до заката осталось не более часа, наверху послышалась возня.

– Уходим, – шепнул Ефим, и они выскочили в подъезд дома почти одновременно со спрыгнувшей на пол обезьяной. В подъезде их никто не ждал, Ефим остановился.

– Погоди, – сказал он, доставая шприц.

Воткнув иглу в бедро прямо через ткань штанов, он выдавил лекарство, после чего отбросил шприц и вымученно улыбнулся.

– С детства уколов боюсь, пошли.

Они стали спускаться по лестнице, дорога была свободна. Ефим слегка приободрился, наркотик начал действовать, на лице его появился лёгкий румянец. Появилась и надежда у Ильи, что товарищ теперь сможет бежать вместе с ним и тоже останется жив. Увы, надежда была ложной. Прежде, чем открыть дверь на улицу, Ефим отобрал у Ильи топорик, крепко сжал его в левой руке, а правой уже держал импровизированный кистень. Взамен он отдал ему непонятный металлический штырь, похожий на большой гвоздь. Илья принял его молча, думая, что даже в последний момент сможет утащить с собой монстра. Вообще, впервые в жизни попав в экстремальные условия, кабинетный учёный вдруг обнаружил в себе способности, о которых раньше и не подозревал. При всём ужасе этой экспедиции, можно было сказать с уверенностью, что теперь себя он стал больше уважать.

Дверь бесшумно отворилась, двор был пуст. Пригибаясь, они пробежали вдоль стены соседнего дома. Увы, на фоне белых кирпичей их тёмная одежда служила отличным маяком. Вперёд они не глядели, взгляды обоих беглецов были прикованы к крыше здания. Там сейчас отвратительные твари рвут на части тела их товарищей, как знать, может они настолько увлекутся этим занятием, что забудут о том, что две жертвы ускользнули.

И когда они уже поворачивали на дорогу, все их надежды рассыпались в прах. Над краем крыши показалась голова обезьяны. То ли действительно выставили часового, то ли просто это особь из самого низа обезьяньей иерархии, а потому в общую трапезу не допущена и довольствуется объедками. Как бы то ни было, их тварь увидела. Голова тут же исчезла, а Ефим, поняв, что таиться больше незачем, скомандовал:

– Бегом!

Они рванули с места. Стало понятно, что Ефим, несмотря ни на какие обезболивающие, быстро бежать не сможет. Илья пытался притормаживать, ждать его и даже тащить за собой, но тот отмахнулся и, обложив его матом, велел убираться. Илья скрипнул зубами, готовый остаться и погибнуть вместе с боевым товарищем, но то, внезапно успокоившись, обнял его за шею и ласково сказал:

– Парень, выживи, пожалуйста, прошу тебя. Мы все, – он кивнул на дом, так недолго бывший их убежищем, – мы все тебя просим. С тобой будет жить память о нас. Пожалуйста.

Сдерживая слёзы, Илья кивнул и, отвернувшись, снова побежал. Пару раз он оборачивался и видел, как Ефим со звериным рыком кинулся навстречу трём обезьянкам, которые их преследовали. Над головой он раскручивал кистень, первый удар которого уж точно уменьшит их поголовье. А потом он завернул за поворот, только там до него донёсся тихий крик, который он не сомневался, ещё долго будет слышать в своих кошмарных снах.

Как бы то ни было, а Ефим своей героической смертью подарил ему примерно три минуты. Не так много, но куда лучше, чем ничего. Илья бежал так быстро, как только позволяли силы и рана в ноге, а впереди виднелось солнце, медленно опускающееся за горизонт…