Переливание сил
Шрифт:
Что они дергают друг друга? Ведь сейчас они меня будут оперировать. А уже нервничают.
Ну, слава богу. Накрыли простынями. Как это неприятно!.. Они со мной что-то делают, а я ничего — полная пассивность. И добровольно. Как это неприятно, быть вот такой игрушкой в чьих-то руках!
— Доктор, а может, не надо делать? Может быть, нет аппендицита? — Как это вырвалось у меня — и сам не знаю. Но может быть, они
— Да вы не волнуйтесь. У вас аппендицит, и операция необходима. Вы же сами это отлично понимаете. Зачем же зря говорить все это? Не надо зря нас нервировать.
Операционная сестра:
— Ну и быстро ж вы его сделали!
— Не успела я прибежать и начать кормить больных, как уже велели ехать за больным. Здорово он их оперирует! Ну мыслимое ли дело так работать?! А чуть задержишься, опять крик, что заставляю больного после операции лишнее время лежать на столе. А всего-то — аппендицит. Подумаешь, пустяки какие!
* * *
Мне казалось, что операция длилась очень долго. А мне все талдычили про какое-то очень малое количество минут.
Аппендицит оказался не бог весть каким тяжелым. Но все же ненавижу, когда аппендицит считают пустяком. Живот режем — а тут вдруг «пустяки», говорят.
Просто это, к сожалению, стало привычно. Больно много его, аппендицита.
И все-таки аппендицит лучше делать под общим наркозом.
Через семь дней я выписался.
1966 г.
ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?..
В приемный покой внесли больную.
— Что случилось?
— Болит, доктор, все...
—А что же — все?
— Живот болит. Сердце болит. Все болит. Сами ищите...
— А что же раньше всего заболело?
— Не знаю. Три дня болит живот. И сердце болит три дня.
— Вы одна? Вас никто не провожает?
— Все заняты. Да и зачем? На машине ведь повезли.
Болел живот. Рвота была. Потом, а может, сначала, появились боли в сердце. Нет, наверно, все-таки потом появились боли в сердце. В животе, справа в подреберье, прощупывается плотный, очень болезненный желчный пузырь. Когда его щупаешь, становится страшно: сейчас лопнет. Быстрее оперировать! Сердце стучало глухо, тихо.
А может, лучше подождать? Подождать
Сердце стучало глухо, тихо. Терапевт был тих и неуверен:
— Если можете ждать, ждите.
Главный хирург:
— Попробуйте лечить так. Лучше не будет — с богом. Следи внимательно. Пузырь если лопнет, потеряем ее наверняка. Не тяни долго. Не будет лучше — делай.
Главный терапевт:
— На электрокардиограмме инфаркта нет. Но кто его знает! Постарайтесь сегодня быть консервативными, не оперировать. Ну а нет...
Лед на живот. Жидкости под кожу, в вену. Пенициллин. Стрептомицин. Сердечные. Атропин. Кислород. Каждые два часа анализ крови. Каждый час — ощупывание — пузырь оставался большим.
Но больная спокойнее. Боли, кажется, меньше. А может быть?.. Больные с желчными пузырями все толстые. Крепостью вздымается живот над кроватью. Подступись! А сердце? Сердца не видно. Что же делать? Нет родственников. Не приходят. Больная спокойнее. Пузырь растет. Может, там уже гангрена, потому и болит меньше? Кабы речь шла обо мне, я бы решился на операцию. А вот поди-ка за нее реши! За другого тяжелее. Что же делать? Как быть? Голова лопается.
Состояние прежнее. Дальнейшего улучшения нет. Больная лежит. Пузырь растет. Больная у нас уже двадцать часов.
Пришел сын.
— Знаете ли... матушку вашу, по-видимому, придется оперировать. Сердце не очень... Пытаемся обойтись без операции. Но похоже... придется решиться.
Сын круглый, полный, лицо добродушное. Улыбается добро, а при этом и без того маленькие глазки выглядывают как бы из щелки копилки.
— Нет, оперировать ее нельзя. Сердце не выдержит.
— Может, выдержит. Будем следить. Подождем еще. Неизвестно, что придется ставить на первое место в этой ситуации: сердце — будем ждать, пузырь — придется оперировать. Короче говоря, оперировать будем только при ухудшении. Только в крайнем случае.
— Нет. Оперировать ее нельзя все равно. Сердце не выдержит.
— Вам ведь это трудно решать так категорически. Вы же в этом мало понимаете. Мы врачи, но хирурги, поэтому тоже сами не решаемся — недостаточно компетентны. Терапевтов зовем на помощь, на совет.
Что же делать? Ничего себе настрой. А если все-таки не будет выхода? Если пузырь лопнет — она ведь от болей изойдет. Сама попросит. А еще умрет. Этот толстяк-добряк пропишет нам ижицу: «Я же говорил!» Поди объясни.
Пока оперировать других будем. Ясных и понятных.
Мыться!
После операции все опять собрались у больной. Живот стал хуже. Появились признаки воспаления брюшины — перитонит.
Надо оперировать!
Снова электрокардиограмма — инфаркта нет. Терапевты решили: боли в сердце рефлекторные, от пузыря. Сердце выдержит. Более того, после операции боли в сердце должны пройти. Надо оперировать!
Но ведь все может быть. Может и умереть. Можно и палец разрезать и умереть. Один хирург в операционной показывал студентам, где будет произведен разрез. Провел ногтем по животу — больной и умер.