Перелом
Шрифт:
– А иногда, например сегодня, вы ведете себя настолько глупо и проявляете так мало здравого смысла, столь необходимого жокею, что ваше честолюбие выглядит просто смешным.
Мускулы его худенького тельца напряглись, глаза засверкали. Слушал он меня очень внимательно, и я не преминул этим воспользоваться.
– Лошадей в наших конюшнях держат для того, чтобы они побеждали на скачках. Лошади никогда не придут первыми, если нарушить им режим тренировки. Если вам велят проезжать Резвое Копыто без бросков, а вы скачете на нем галопом, превышая
Черные глаза Алессандро стали еще чернее и утонули в глазных впадинах. Он не ответил.
– А теперь – о вашей навязчивой идее насчет Архангела. Я позволю вам проездить его на Пустоши лишь после того, как буду полностью уверен в ваших способностях, особенно в вашей способности относиться к лошадям с полной ответственностью. Доверю я вам Архангела или нет, зависит больше от вас, чем от меня. Но учтите, я оказываю вам любезность, позволяя участвовать в пробегах на скорость, пусть и не на самых известных рысаках. По крайней мере, я даю вам шанс проверить себя и потягаться с профессионалами. Вы должны знать свои силы, чтобы не ударить в грязь лицом на призовых скачках в Ньюбери или Кемптоне.
Алессандро не отрывал от меня взгляда.
– Что же касается Индиго, – резко продолжил я, едва сдерживая свой гнев, – может быть, старик и был для вас бесполезен, но если вы станете причиной гибели других лошадей, это означает, что на них вы уже никогда не сможете побеждать.
Он с большим трудом открыл рот.
– Я не был причиной.., гибели Индиго. Я вынул из кармана жестянку и протянул ему. Он медленно снял крышку, поджал губы и прочитал записку.
– Я не хотел... Я не просил его убивать Индиго. – Самодовольная улыбка исчезла. Алессандро все еще держался вызывающе, но уже начал оправдываться. – Отец очень обозлился, когда узнал, что Движение сбросил меня с седла.
– Значит, вы просили, чтобы он убил Движение?
– Нет, не просил, – страстно заявил он. – Вы же сами сказали: какой смысл убивать скакуна, если на нем можно взять приз?
– Но убить старого беззащитного Индиго только потому, что вы свалились с лошади, на которой сами настояли...
Впервые он опустил глаза и уставился на ковер. Пожалуй, где-то в глубине души он не был горд своим поведением.
– Вы ему не сказали, – угадал я. – Вы не сказали, что сами настояли на том, чтобы вам дали Движение.
– Мне приказала мисс Крэйг, – упрямо ответил он.
– Только не тогда, когда он вас сбросил. Алессандро посмотрел на меня, и я готов был поклясться, что вид у него просто несчастный.
– Я не говорил отцу, что вылетел из седла.
– А кто ему сказал?
– Карло. Шофер.
– Вы могли объяснить, что я не хотел причинять вам вреда.
Несчастное выражение на
– Вы видели моего отца, – сказал он. – Иногда ему ничего нельзя объяснить, в особенности когда он сердится. Он сделает для меня все, что я попрошу, но что-то ему объяснить я не могу.
Алессандро ушел, а я остался сидеть, не зная, что подумать.
Он не мог объясниться со своим отцом.
Энсо сделает для Алессандро все, что тот попросит.., сметет на его пути любые препятствия, невзирая на трудности, и не остановится, пока Алессандро не пресытится, но поговорить по душам они не в состоянии.
А я.., я лгал, изворачивался и шел по лезвию бритвы, чтобы спасти скаковые конюшни моего отца. Но поговорить в ним? Нет, этого я тоже не мог.
Глава 8
– Вы знаете, – небрежно сказала Маргарет, поднимая взгляд от пишущей машинки, – что Алессандро живет в придорожной гостинице “Форбэри Инн”?
Нет, не знаю, – ответил я. – Но это неудивительно, если учесть, что он приезжает к нам на “Мерседесе” с личным шофером.
– Он живет один в двух комнатах, не считая ванной, и кушает меньше птички.
– Откуда вам это известно?
– Вчера к Сузи в гости пришла школьная подруга, а она дочь регистраторши в “Форбэри Инн”.
– Известны еще какие-нибудь интимные подробности?
Она улыбнулась.
– Алессандро каждое утро надевает костюм для верховой езды, куда-то уезжает на своей машине. А когда возвращается, то сразу же принимает ванну с очень приятным запахом.
– Сколько лет дочери регистраторши?
– Семь.
– Маленький сыщик.
– Все дети очень наблюдательны... А еще она сказала, что Алессандро не желает ни с кем разговаривать, кроме своего шофера, и говорят они на каком-то смешном языке...
– Итальянском, – пробормотал я.
– ..и что его никто не любит, потому что он очень груб, но шофера любят еще меньше, потому что он еще грубее.
Я задумался.
– Как вам кажется, – спросил я, – можно ли узнать через вашу дочь.., вернее, через ее подругу.., вернее, через маму ее подруги, какой домашний адрес дал Алессандро, когда регистрировался?
– Почему бы вам просто не спросить его самого?
– Увы, – сказал я. – Наш Алессандро иногда бывает крайне тяжел в общении. Разве вы не задавали ему этого вопроса, когда заполняли контракт?
– Он сказал, что у них нет постоянного места жительства, так как они все время переезжают с места на место.
– Мм-м... – Я кивнул.
– Удивительно... Не понимаю, что здесь скрывать? Да, конечно, я спрошу у подруги Сузи, сможет она узнать или нет.
– Прекрасно, – ответил я без особой надежды в голосе.
Джилли сказала, что хочет приехать ко мне в Роули Лодж и, хотя бы ненадолго, там остаться.
Я нежно на нее посмотрел и поцеловал в нос. При других обстоятельствах ее присутствие доставило бы мне огромное удовольствие.