Перелом
Шрифт:
— Нормальная одежда, — с неуверенным смешком ответила Леона. — А почему вы спрашиваете?
— Могли бы вы назвать свой обычный наряд строгим или скромным?
— Никогда об этом не думала.
— Говорила ли вам Марлен Ричард, которая фактически является главным делопроизводителем, что ваша одежда не соответствует принятым стандартам?
На какое-то мгновение Леона стала похожа на лису, неожиданно застигнутую в курятнике. Она метнула взгляд на Тони, затем на судью, а затем снова посмотрела на Рэндольфа.
—
— Сколько раз?
— Откуда я знаю? Несколько раз.
— Использовала ли она такие термины, как «сексуальный» или «вызывающий»?
— Кажется, использовала.
— Мисс Раттнер, в своих показаниях вы заявили, что доктор Бауман «положил на вас глаз» примерно год назад.
— Да, так.
— Не думаете ли вы, что это могло быть связано с тем нарядом, который вы носили на службе?
— Откуда мне знать?
— Вы также сказали, что вначале вас это смущало, поскольку доктор Бауман женат.
— Верно.
— Но около года назад доктор Бауман формально расстался со своей супругой. В их браке возникло напряжение, о котором здесь упоминалось. На службе об этом было известно, не так ли?
— Возможно, было.
— Может быть, это вы положили глаз на доктора Баумана, а не он на вас?
— Если только подсознательно. Он красивый парень.
— Не приходила ли вам в голову мысль, что доктор Бауман, в то время проживавший в одиночестве, мог поддаться влиянию вашего «сексуального» или «вызывающего» одеяния?
— Никогда об этом не думала.
— Мисс Раттнер, из ваших показаний следует, что восьмого сентября 2005 года вы находились в бостонской квартире доктора Баумана.
— Да, жила там.
— Как это случилось? Доктор Бауман предложил вам переехать к нему?
— Не совсем.
— Вы переехали после того, как обсудили с ним все преимущества или сложности, связанные с подобным действием?
— Нет.
— Значит, вы самостоятельно решили переехать к нему. Это так?
— Да, я там проводила все ночи. С какой стати платить за две квартиры?
— Я не получил ответа на вопрос. Вы стали жить в апартаментах доктора Баумана, не обсудив с ним этот вопрос. Это так?
— Крэг не жаловался! — вспылила Леона. — Он каждую ночь получал то, что хотел.
— Вопрос в том, переехали ли вы к нему по собственному решению или нет?
— Да, я переехала по собственному решению! — бросила Леона. — И ему это нравилось.
— Так ли это, мы узнаем из показаний доктора Баумана, — сказал Рэндольф и, сверившись с заметками, продолжил: — Мисс Раттнер, упоминал ли доктор Бауман о Мемориальной больнице Ньютона восьмого сентября 2005 года, после того как Джордан Стэнхоуп сообщил о состоянии здоровья его супруги Пейшенс?
— Нет, не упоминал.
— Он не говорил, что лучше поехать к Стэнхоупам, а не в больницу, потому что их дом ближе к филармонии?
— Нет. Он ничего не говорил о больнице.
— После того как вы с доктором Бауманом прибыли в дом Стэнхоупов, вы остались ждать в машине?
— Нет. Доктор Бауман попросил меня пойти с ним, чтобы помочь.
— Насколько я понимаю, вы несли портативный электрокардиограф.
— Да.
— Что произошло после того, как вы вошли в спальню Пейшенс Стэнхоуп?
— Доктор Бауман приступил к осмотру миссис Стэнхоуп.
— Он был очень обеспокоен?
— Еще как! Он тут же велел мистеру Стэнхоупу вызывать «скорую».
— Насколько я знаю, он попросил вас помочь делать искусственное дыхание больной?
— Да. И он показал мне, как это делается.
— Но больной становилось все хуже?
— Да. Больная вся посинела. Ее зрачки сильно расширились и не реагировали на свет.
— Карета «скорой помощи», насколько мы знаем, прибыла очень быстро. Как до больницы добирались вы и доктор Бауман?
— Я — на машине, а доктор Бауман поехал в карете «скорой помощи».
— Почему он поехал на «скорой»?
— Доктор сказал, что в случае серьезных осложнений он хочет быть рядом с больной.
— Вы встретились с ним уже позже, после того как миссис Стэнхоуп умерла. Это так?
— Да. Это было в отделении неотложной помощи. Доктор Бауман был весь в крови.
— Был ли доктор Бауман расстроен тем, что пациентка скончалась?
— Да. Он был очень подавлен.
— Итак, доктор Бауман приложил все силы, чтобы спасти больную.
— Да.
— И он был в отчаянии от того, что все усилия оказались напрасными.
— Да, он был очень подавлен, но об этом не распространялся. Вообще-то все кончилось тем, что мы вернулись домой и славно провели ночь.
— Мисс Раттнер, позвольте мне задать вам вопрос личного свойства. Вы производите впечатление решительной и независимой молодой женщины. Не доводилось ли вам, когда вы были чем-то расстроены или сердиты, говорить то, что вы на самом деле не думали? Недовольство, как мы все знаем, часто усиливает наши чувства.
— Думаю, что доводилось, — ответила Леона. — Как и всем.
— В тот вечер, когда доктору Бауману вручили уведомление, он очень рассердился?
— Очень. Я никогда не видела его таким.
— Можно сказать, что он был в ярости?
— Да еще в какой!
— Не считаете ли вы, что когда доктор Бауман «вопил», как вы изящно выразились, и нелицеприятно отзывался о Пейшенс Стэнхоуп, он был в отчаянии? Ведь в роковой вечер он сделал все, чтобы вернуть ее к жизни. Доктор не мог не рассердиться, получив уведомление об иске, после того как в течение нескольких месяцев практически еженедельно посещал ее на дому. Вы с этим согласны?