Переломныи? момент
Шрифт:
— Это обещание?
Если я и злюсь сегодня, то только потому, что она не та сестра, которую я хочу видеть.
Нова избегает меня последние три дня.
Ну, не может же она избегать меня вечно.
Внимание Джея привлекает что-то позади меня.
Я поворачиваюсь, ожидая увидеть Хлою.
Но это не Хлоя.
Нова стоит на другой стороне лужайки и разговаривает с Брук.
Ее волосы спадают волнами, задевая ключицы, которые обнажает платье на несколько тонов
— Вау, она выглядит сексуально, — говорит Джей. — Ты знал, что она будет здесь?
Она смеется с другой стороны лужайки, и у меня сжимаются мышцы пресса.
— Я так и думал, но мы не разговаривали уже несколько дней.
— С тех пор как ты вел себя как придурок на игре.
Я нахмурился.
— Я не вел себя как придурок.
— Вел, — говорит Джей.
Я увидел ее за секунду после начала нашей первой игры, но у меня было плохое настроение. Колено давало о себе знать.
А увидев ее в майке другого парня, пусть даже моего товарища по команде, я разозлился еще больше.
Она не моя. Не моя девушка. Не моя проблема.
— Хорошо, что у Клэйтона Уэйда нет времени на свидания, — Джей хлопает меня по плечу. — Потому что, похоже, ты упустил свой шанс.
Когда я снова ищу Нову глазами, Брук уже нет. Вместо нее...
Майлз.
Я пихаю свой напиток Джею в грудь.
— Подержи.
Я пробираюсь сквозь толпу.
— Привет, Клэй, — говорит Майлз.
— Джей хотел поговорить с тобой.
— Правда? — спросила Нова. – Потому что Джейден, по-моему, выглядит просто замечательно.
Я оглядываюсь и вижу, как он смеется с Атласом. Блядь.
— Майлз, убирайся отсюда или этот совет будет последним, который я дам тебе за весь сезон.
Он моргает и направляется к бару.
Когда я оборачиваюсь, Нова складывает руки на груди.
— Ты не можешь продолжать вмешиваться.
— В твой эпический роман с Майлзом?
Ее губы подергиваются.
— Я же говорила тебе, мы...
— Если ты скажешь «судьба», я разобью ему лицо.
— Похоже, тебе не помешает терапия.
— Я прохожу терапию.
Она удивленно оглядывается.
Официант протягивает мне шампанское, я беру два бокала и передаю ей один.
Звон ножа, ударяющегося о бокал, привлекает внимание всех присутствующих. Харлан говорит о том, как хорошо, что все собрались здесь, особенно учитывая, что скоро начнется сезон.
Я подхожу ближе к Нове.
— Ты должна мне рисунок.
— Я ничего тебе не должна. Ты едва ли сказал мне два слова на днях.
— Я был в режиме игры.
— Ты был в
Я моргаю, глядя на нее. Я не привык, чтобы люди меня окликали.
— Просто так бывает во время сезона. Все становится напряженным. Ничего личного.
Она осматривает толпу позади меня.
— Когда ты увидел меня, — пробормотала она, — у тебя словно выключатель щелкнул, и ты отключился. Ты не хотел меня видеть. Так что, наверное, будет проще, если мы не будем встречаться.
Харлан заканчивает свою речь, и толпа аплодирует.
— Проще для кого? — спрашиваю я вполголоса.
Она не отвечает.
Нова думает, что будет лучше, если мы не будем встречаться.
Это чушь собачья.
Это все равно что попросить меня не смотреть на неё. Забыть, каково это — быть рядом с ней. Даже сейчас, когда она стоит в нескольких сантиметрах от меня и отказывает мне, это лучше, чем ничего.
Я решаю, как убедить ее, не устраивая сцен, когда улавливаю разговор между гостями в нескольких футах позади нас.
— ...его невеста прекрасна и образованна. Родители Мари скоропостижно скончались несколько лет назад, но с тех пор на нее свалился огромный груз. Похоже, что ее сестра — настоящая беда.
Нова тоже это услышала.
Ее лицо бледнеет, губы сжимаются. Она разворачивается на каблуках и направляется к дому.
Я ругаюсь, глядя на ничего не подозревающих гостей.
Может, она и не хочет больше иметь со мной ничего общего, но я с ней еще не закончил.
Я следую за ней через двери в задней части дома.
Вокруг толпятся люди, и я осматриваю интерьер, прежде чем замечаю пару соблазнительных ножек, поднимающихся по одной из двойных лестниц.
Я выбираю другую, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Наверху я блуждаю по длинному коридору.
Я нахожу комнату с закрытой дверью.
— Нова.
Ответа нет.
— Ну же, я знаю, что ты там.
По-прежнему ничего.
Я берусь за ручку и, толкнув дверь, обнаруживаю спальню. Ее нигде не видно, но на столе лежит альбом для рисования. Я открываю его.
На первой картине нарисован я, играющий в баскетбол.
Потом еще я.
Еще я.
Это удар в мое нутро. Не только то, что она рисует меня с дикой интенсивностью, граничащей с одержимостью, но и то, что они нарисованы так интимно. В этих рисунках нет ни капли той безнадежности, которую я чувствую.
Я поднимаю голову и осматриваю комнату, пока мое внимание не останавливается на закрытой двери.
Гардероб или ванная.
— Эти рисунки очень хороши, — говорю я через дверь.