Перемените обстановку. Не упусти свой шанс. На грани смерти
Шрифт:
Да, я неплохо знал Гарри Моулза…
— А что, если я действительно поговорю с твоим отцом, Джу? — спросил я, направляясь к постели.
Несмотря на ее высказывания, вызвавшие бурю в моей душе, мне не хотелось ее терять.
— Поговори, милый, — тихо сказала она, протягивая ко мне руки. — Конечно, если он согласится, я не буду против, но… менять состояние отца на твой заработок — такой подвиг не для меня, — закончила она, находя своими жаркими губами мои губы…
— Джу, все же ты первая поговори с ним, подготовь
— О, Сид, ты все о том же, — лениво произнесла она, сладко потягиваясь. Дай мне с наслаждением покурить… — Она выпустила дым, и только тут, кажется, до нее дошел смысл моих слов. — Хорошо, милый, я поговорю…
— О'кей, — сказал я. — Даю тебе на это два–три дня, идет?
— О, сразу чувствуется, что имеешь дело с шерифом, — засмеялась она.
— Да, да еще с таким, который хочет на всю жизнь заключить тебя, — я сделал паузу и закончил со смехом, — в свои объятия…
— Пожалуй, я буду одной из самых удачливых среди заключенных, — ответила она в тон мне.
Оказавшись на следующее утро у себя в кабинете, я первым делом открыл свой сейф и достал объемистую папку.
В ней у меня были собраны материалы на всех известных людей, как миллионеров, так и бандитов, за шесть лет моего пребывания на посту шерифа.
Я смог бы ответить почти на любой вопрос: как появилось состояние у того или иного «уважаемого гражданина» нашего города, кто и как пытался обойти закон и насколько успешно, кто и когда совершал настоящий или прикрытый законом грабеж, и на многие другие.
Правда, я знал, что за эти шесть лет я нажил себе намного больше врагов, чем друзей. Меня уважали, боялись, но, я думаю, что меньше всего меня любили, потому что я никогда не шел ни на какие сделки, не переступал рамки закона.
Конечно, мне тоже предлагали, и не раз, деньги за некоторые сомнительные услуги, но я всегда отвергал эти предложения, имел только наградные за безупречную службу и… массу неприятностей.
Я нашел бумаги на Гарри Моулза, закурил сигарету и принялся еще раз все перечитывать.
Сейчас я уже читал их под другим углом: этот человек мог стать на моем пути.
К тому же, все эти записи я вел бессистемно, так, на всякий случай, и прибегал к ним довольно редко, а мистер Моулз пока не давал мне повода заняться им серьезно. Но теперь, прочитав их, я как бы окунулся в огромную ванну с дерьмом.
Правда, все факты нарушения им закона «не были доказаны», тем более, что последние десять лет у него был молодой, но талантливый адвокат Ник Джемсон, но если бы все это удалось доказать, то двери федеральной, тюрьмы сомкнулись бы за спиной этого «уважаемого человека» на срок намного превышающий жизнь человека с момента рождения.
Я задумался: стоит ли вообще мне браться за это? Стоит ли пытаться входить к такому человеку
Еще с детства, когда мои родители мирно разошлись, а потом создали себе благополучные семьи, отдав меня сестре отца тетушке Элис, я возненавидел всю ложь и подлость. От меня все пытались скрыть, отец и мать выкручивались по очереди передо мной, хотя я все понимал в те свои восемь лет.
Так у меня осталось на всем белом свете только одно дорогие для меня существо — Элис Керт, у которой тоже никого не было, кроме меня.
Нет, я не гнался за тем, чтобы стать зятем «уважаемого человека», но Джулия мне была далеко не безразлична. При всех ее недостатках, она стоила того, чтобы ее любить…
От моих раздумий меня отвлек звонок телефона.
Звонил секретарь мэра Джонни Лотшоу и просил приехать к мэру.
Я был рад оторваться от этих бумаг и от своих мыслей, а потому бросил папку в сейф и покинул кабинет…
Вечером я смотрел в своей квартире шоу по телевизору, когда раздался телефонный звонок.
— Керт слушает, — сказал я, сняв трубку.
— Хеллоу, Сид, — пророкотал в трубке голос Гарри Моулза.
— Рад тебя слышать…
— Добрый вечер, мистер Моулз.
— О, зачем так официально?! Так ты меня называй только при исполнении служебных обязанностей. Ведь за карточным столом ты называешь меня «Гарри», и в трубке раздалось его хихиканье.
— О'кей, Гарри, — согласился я. — Я слушаю вас.
— О, нет, Сид, это я тебя буду слушать. Буду слушать завтра… Ну, скажем, в десять часов… Идет?
— Вполне, — ответил я, внутренне весь напрягаясь.
— Только одно меня удивляет, Сид. Ты же слывешь отчаянным парнем и вдруг назначаешь мне разговор через Джулию… Что это?
— Это…
— Вот это, — перебил он меня, — объяснишь мне завтра. А пока спокойной ночи, — он снова рассмеялся в трубку и положил ее.
Я услышал короткие гудки.
Несколько минут я еще держал трубку, размышляя, а потом тихо опустил ее на аппарат.
Я встал, выключил телевизор, потому что шоу меня уже не интересовало, а потом закурил и стал ходить по комнате, «проигрывая» в голове возможные варианты предстоящей беседы, и убеждаясь, что их может быть бесчисленное множество.
Когда в пепельнице уже валялось несколько окурков, я понял, что завтра придется вести игру вслепую, ожидая ответного хода партнера, а поэтому лег спать.
Как никогда, в эту ночь я слишком долго не мог уснуть.
Утром к десяти часам я был уже в конторе мистера Моулза, если так можно назвать апартаменты на двенадцатом этаже нового дома на Хоул–стрит.
В огромной приемной, устланной толстым ковром, заглушающим шаги, меня встретил, улыбаясь, Марк Хамберт, секретарь мистера Моулза. Это был подтянутый, спортивного вида мужчина лет сорока, с густыми и слегка вьющимися каштановыми волосами.