Перемены к лучшему
Шрифт:
Я тоже встаю на ноги и пытаюсь запихнуть свой член в сторону, чтобы он неприлично не тыкал в направлении девушки. Она всё равно не обращает на меня внимания.
— Как далеко мы от дороги? — прищуриваясь, она разглядывает безлюдную тропу. Солнце уже садится, и здесь, под сенью деревьев, не так много света.
— Наверное, где-то полчаса, — предполагаю я. Сам я мог бы преодолеть это расстояние за десять минут, но у человека это займёт вдвое больше времени. — И вряд ли ты обрадуешься, но Самсон сбежал.
— С чего ты это взял? — она поворачивается обратно
— Я его видел.
— Ты его видел? — повторяет она. — Ты видел, как он уехал в своей машине, и всего за несколько минут добрался до этой тропы, которая расположена в получасе отсюда?
— Я двигаюсь очень быстро, — утверждаю я неубедительно.
Аделаида сужает глаза. Я мог бы легко вывести её из леса. Моё ночное зрение чертовски хорошее, однако, мне вроде как нравится быть здесь, наедине с Аделаидой, даже если она злится на меня.
— Эта твоя палатка? — Самсон проделал более-менее приличную работу по установке лагеря. Под палаткой имелся непромокаемый кусок парусины, и колья были вбиты неплохо и глубоко.
Я отбрасываю одну откидную створку в сторону и кривлю губы, когда вижу обстановку. Воздушный матрас королевского размера, покрытый двумя спальными мешками. Может быть, я неправильно истолковал ситуацию между ней и Самсоном? Может быть, она хотела быть тут с ним наедине?
— Да. Пэт взял с собой только одну. Я думала, что у каждого из нас будет палатка или я разделю её с кем-то из девушек, но этим вечером здесь больше никого не было, — Аделаида присоединяется ко мне и всматривается внутрь палатки. — Вот ублюдок! — выплевывает она, увидев матрас. — Неудивительно, что он отправил меня собирать дрова. Он был занят подготовкой всего этого, — с отвращением шипит она.
— Так значит, ты не хотела этого? — спрашиваю я с вновь появившейся надеждой, будто мне больше не о чем думать.
— Не то, чтобы это было твоим делом, но нет. Я хотела пожить в палатках, — вздыхает она. — Проклятье! Этот день скатился в дерьмо. Уже три года я пытаюсь показать тебе, что я здесь, свободна для отношений, но ты просто игнорируешь все мои намёки, вплоть до сегодняшнего утра. Ну а после того, как ты меня целуешь, то просто сбегаешь. Наконец-то мы остались наедине в этом потрясающем месте, а ты не хочешь прикасаться ко мне, потому что я слишком красивая или по ещё какой-то идиотской причине, но знаешь что?
Я мотаю головой, потому не знаю ничего. Я очарован огнём в её глазах. Какое у неё лицо, когда она в тисках страсти? Во время оргазма её глаза горят пламенем? Чёрт, быть сожжённым ею — было бы величайшим достижением моей жалкой жизни.
— Я буду в палатке. Можешь делать всё, что хочешь, но этой ночью я сплю в этой дурацкой палатке, а завтра, когда проснусь, я собираюсь подыскать себе место, где открыть SPA-центр, и подальше от пустоголовых мужчин. И это место станет супер популярным, потому что, как видно, есть миллионы женщин — таких же, как я, — которые устали от вас и ваших тупых игр.
Аделаида заходит внутрь палатки и резко закрывает откидную створку, шлепнув меня по лицу нейлоновым материалом. Сразу же возникает мысль: «А что, если показать ей, насколько сильно я хочу её, насколько истинны мои чувства к ней, может быть, она поймёт и простит меня?»
— Аделаида, — рычу я. Слова срываются с моих губ более зловеще, чем я бы того хотел. Я прочищаю горло и пробую ещё раз. — Аделаида, могу я войти?
— Зачем?
— Чтобы извинится.
— Можешь извиниться и оттуда.
— Я не могу не сделать всё как следует, — «я должен находиться перед тобой, Аделаида, встать на колени, чтобы я мог абсолютно точно показать тебе, как сильно я сожалею».
— Ладно, — заявляет она раздражённо. — Что ж, тогда заходи. У тебя пять минут.
Я открываю откидную створку и делаю один шаг внутрь прежде, чем падаю на колени.
— Что ты делаешь? — спрашивает она с подозрением.
— Показываю тебе, какой красивой я тебя считаю. Как сильно хочу тебя. Каждую ночь я провожу, мечтая о тебе. Ни один день не является полностью завершённым до тех пор, пока не увижу тебя, хоть одним глазком.
Я кладу свои грубые ладони на задние части её голеней и скольжу руками вниз до верхушек её носков. Медленными осознанными движениями я расшнуровываю её ботинки, предоставляя девушке все шансы вышвырнуть меня вон. А она стоит, как вкопанная, совершенно безмолвная. Я поднимаю глаза и вижу, что её лицо излучает робкую надежду.
Я стаскиваю один ботинок, а потом другой. Ставлю ботинки в углу палатки. Следующие — её носки. Аделаида скручивает свои милые пальчики ног на полу палатки, и я слышу надо мной глубокие вдохи. Тем не менее, она продолжает выжидать.
Я наклоняюсь и целую верхушки её ступней, а затем впадинки позади каждой косточки лодыжки. Резкий вздох срывается с её губ. Там она очень чувствительная. Я высовываю язык и облизываю эти впадинки. В следующий момент я чувствую, что её изящные руки опускаются на мои плечи. Я готовлюсь к отказу, но, когда она меня не отталкивает, я пробую снова, поцелуями прокладывая путь к её голеням.
С каждым новым участком кожи, на который я налетаю, хватка на моих плечах становится всё сильнее и намного увереннее. Аделаида не намерена меня отвергать. Когда я достигаю самой мягкой части её ножек — деликатной части, расположенной лишь в нескольких дюймах от её медового стыка, — я делаю глубокий вдох, позволяя своим лёгким заполниться её возбуждением.
Мои дрожащие руки окружают её талию, и я решаюсь испытать судьбу и посмотреть наверх. Голубые глаза Аделаиды прямо пылают от предвкушения. Я облизываю губы, словно уже ощущаю её вкус.
— Ты пахнешь восхитительно, — говорю я ей.
— Спреем от комаров и потом? — подшучивает она.
Я наклоняюсь вперёд и утыкаюсь носом прямо между её ног.
— Грёбаным раем.
Лицо девушки расцветает прелестным румянцем. От запаха её возбуждения я становлюсь опьянённым похотью. Я вожусь с пуговицей на её шортах, но всё же умудряюсь протолкнуть эту чертову штуковину сквозь петлицу. Аделаида втягивает воздух, когда я расстёгиваю молнию.