Переписка Виктора Сосноры с Лилей Брик
Шрифт:
И вот теперь — в Отепя. В Гагре, попутно, сделал последнюю попытку «встречи» с Натальей. Слава, слава, что и оказалось — последней. И на сей случай — это не слова. Она хочет, чтобы за нее шла кровопролитная война, как, простите, наверное, хочет всякая женщина, да и всякий человек. Но она-то, к сожалению, не Елена Троянская, а я не Александр Македонский (к счастью). Я теперь, как и весь советский народ, сторонник мирного урегулирования и идеологических и нравственных конфликтов!
Марина вроде потише (даже не звонил, но осведомлялся), и, кажется, дело к концу близится.
В Комарово же взял камеру потому, что жить — негде, снимать комнату не на что, а до обмена — далеко-далече.
Даже как-то лучше, честное слово, когда такая полная безнадежность. Не в смысле отчаянности, а в смысле — нет надежды ни на женщин, ни на публикации, ни на друзей здесь — нет. Впрочем, мы от друзей почему-то всегда требуем бог весть что и страшно обижаемся, когда они не исполняют какую-нибудь самую малую нашу прихотливость. А — сам?
А сам — тоже самородочек еще тот. В конце концов, человеческие права и обязанности — одни: и у гения (не о себе,
Пишу, пишу, пишу. Обнаружил незаконченный роман и после стихов буду делать из него небольшую, но концентрированную повесть. Романы-то у меня все равно не получаются — ни в жизни, ни на бумаге.
Очень прошу вас посмотреть № 8 журнала «Литературное обозрение». Статья обо мне хамовитая, но — точная по сути. [214] Все шагают в ногу, один я, ко всеобщему изумленью, не попадаю в «обоймы». Даже комплимент.
Как бы попросить Слуцкого, что ли, чтобы мне добыли переводы. Должны же они все-таки понять, что при «неизбывной» их любви ко мне, мне нужно иметь какой-то кусок хлеба. Живу только в долг, а — чем отдавать? Может быть, насчет переводов Рита Яковлевна Райт [215] может помочь? Или — еще кто? Посоветуйте просто. Ведь у них есть и переводы прозы с подстрочника (так делают с народами СССР), а с польского я могу переводить с подлинника, так же и с украинского.
214
В журнале «Литературное обозрение» (1973, № 8) напечатана «рецензия — диалог» «Детали и целое» Алексея Приймы и Сергея Чупринина, начинающаяся рассуждением Приймы о том, что «автомобиль Сосноры» едет «не по шоссе в ряде иных машин, а по тротуару». «Точными по сути» Сосноре могли показаться рассуждения Чупринина о «преднамеренной самоизоляции поэта» и о «тематике его стихов, подчеркнуто далекой от нашего современного опыта».
215
Рита Райт-Ковалева, наст, имя Раиса Яковлевна Черномордик (1898–1990) — писатель, много более известна как переводчик, знакомая Маяковского и Бриков, перевела на немецкий по просьбе поэта «Мистерию-буфф».
Если бы было какое-то договорное дело — я бы приехал в Москву, а так — как приехать, неизвестность, да и без денег.
В общем, сейчас «печаль моя светла». [216] В Комарово — туман и — только трудиться.
Вот и «отчеты» почти за полугодье, не хорошие, не плохие, как и следовало ожидать.
БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ! Обнимаю Вас! Василия Абгаровича!
ВАШ — В. Соснора
П.С. Мой адрес пока: Ленинград, Комарово, Дом творчества писателей, но основной все равно — матери.
216
Из стихотворения Пушкина «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» (1829).
217
Стихотворение Сосноры написано по мотивам неоконченных лирических отрывков Маяковского к поэме «Во весь голос» (1930). Вошло в книгу Сосноры «Тридцать семь» с заменой одного слова: в первой строфе вместо «голуби» — «горлицы».
П. С. Все-таки адресат всей моей книги не недостоин вообще моих стихов, а — невоспитан и недальновиден. Жестокость может быть разного рода, но поэт — не «Бог неприкаянный», по Пастернаку [218] , а — та же кровь, сердце и мясо, что и у ткача, опять-таки. Можно не любить, игнорировать, отказывать, но не вилять, как дворняжка, перебегая от одного кусочка колбасной кожуры к другой куриной косточке. Сие именуется по-французски — содержанка. Клянусь, при всей своей мнительности, мистикообразности, даже истерии, после всей этой истории — хохочу над самим собой самым здоровым и добросовестным хохотом, — как Санчо Панса или Гаргантюа: влюблен был чуть ли не в Сергея Смирнова! [219] Остается петь песенку о яблоньках и яблочках, которые все падают и падают и все недалеко.
218
Из стихотворения Бориса Пастернака «Послесловие» в «Сестре моей — жизни»: «…Когда любит поэт, / Влюбляется бог неприкаянный».
219
Очевидно, имеется в виду Сергей Сергеевич Смирнов (1915–1976) — прозаик, публицист, автор популярных в советское время книг о Брестской крепости.
Но мы будем добры и продолжаем путешествия Вечного жида и Дон Жуана. А всерьез: если я допустил в самом стихотворенье что-либо недопустимое по отношению к подлиннику — уничтожу, как уничтожил в прошлый раз ответ на «Огонек». [220]
ВАШ — В. Соснора
73
29.11. 73
Дорогая Лиля Юрьевна!
Звонила Луэлла Александровна [221] и сказала, что Слуцкий выслал на адрес матери переводы. СПАСИБО — ВАМ! Потому что нищ, как не бывало. В Комарово уже мозги стали покрываться легким ледяным налетом — и холодно, и нет горячей воды (ездил на Финляндский вокзал в баню! ДОМ ТВОРЧЕСТВА!), кормили, как кур с помойки. Ну ничего. И там кое-что наработал.
220
См.письма 31–33.
221
Луэлла Александровна Варшавская. См. примеч. 123.
Установил странную и хорошую, в общем-то, вещь: без Марины я спокоен и тружусь в три раза больше и лучше. Все-таки «жизнь на вулкане», байронизм и дьяволиада — не для меня. Я — пес не буйный, но кабинетный. И хорошо к рукам прибирающийся, если эти руки не бьют.
Сейчас снял комнатку у друга (у бабушки друга, она (комната) проходная, но бесплатная, а бабушка ходит бодро к своему кавалеру играть в преферанс и пылко обсуждает со мной своего внука и свое будущее). Не знаю, как дальше, но пока работать можно, что и делаю. И временами одному быть — ничем не заменимое блаженство. Как бы это не кончилось монастырской кельей (если, конечно, там будет жареная телятина, телефон и какая-нибудь грешница) — простите за фривольность.
Марина тактику переменила буквально на днях, когда я уже (наконец- то!) подал в суд все документы и вот-вот должна быть повестка. Она, как мне передают, ни в какую не хочет ни разводиться, ни меняться. Ну что ж. Будем мужественны и понадеемся на справедливость и снисходительность к мужчинам со стороны лучшего в мире советского суда. Она никак не поймет, что я не «колеблюсь», не «раздумываю», что для меня это независимо, официально или нет, — уже не существует, как это ни безрадостно и ни больно «за бесцельно прожитые годы». [222]
222
Обрывок популярной в советские годы сентенции о жизни из романа Николая Островского «Как закалялась сталь» (1934): «…прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»
Вот я и закончил, в общем-то, книгу страшного года — года Дракона (о не зарекайся, еще месяц!). Книгой доволен. Боль-ша-я. Хо-ро-шая. Без Марины! Лето бы и одному — в лес, и не писать бы все лето… Да не выйдет.
«Пришла беда — отворяй ворота». «Нева» зарезала повесть, выплатив за нее почти сто процентов. Грозят судом. Хотят, чтобы возвратил деньги. Весело, честное слово: суд — так суд. Посмотрим, как они будут доказывать «историческую правду» — повесть о Державине. Главный редактор [223] говорит серьезно: «Вы исказили историческую и героическую картину того времени! Ведь тогда Суворов взял Альпы и Апеннины!» Я ему говорю, что тогда Суворов еще простеньким солдатиком в коротких штанишках бегал. А <он> восклицает: «Это ложь! Это дегероизация!»
223
Главным редактором «Невы» в 1964–1978 гг. был Александр Федорович Попов, автор нескольких сценариев к детским фильмам.