Переплавка
Шрифт:
— И потом говорю же, что беспилотники имеет смысл использовать только в труднодоступных районах. Не думаю, что там у колдунов круглосуточное дежурство.
— Автор, наверное, этого сего не знал. И не подумал, — миролюбиво предположила Ленка.
— Наверное, не знал и не подумал, — согласился Никита. — Только ведь из-за этого у него и герои не знают и не думают. Вот о чем думает Пашка, когда по вертолету из пушек стрелять начинают?
— Что их не достанут, — ответил Серёжка.
— Верно. А что потом делает?
—
— Угу. Вот только летели они на высоте три километра. А такие цели из пушек ещё в Первую Мировую войну, когда настоящих зениток-то ещё и не было. Ставили обычную полевую пушку на специальный станок, чтобы можно было вести огонь по воздушным целям, заряжали шрапнелью — и вперёд.
— Так это было человеческие пушки, — усмехнулся Ромка.
— Пушка она и есть пушка. На дальность выстрела то, кто ведёт огонь не влияет. На точность — другое дело. Только вот Пашка-то уверен был, что не достанут, а не что не попадут. Выходит, понятия не имел, на что зенитки способны, а на что — нет.
— Ну а если даже и так, — согласился Лобов, — что в том особенного? Он же с зенитками никогда раньше не сталкивался. Когда встречаешься с незнакомым оружием, заранее не знаешь, чего от него можно ждать, а чего нет.
— Поэтому разумные люди проявляют осторожность, а не прут как на буфет с криком: "Нас не достанут". Верно?
— Ну, верно, — нехотя согласился Ромка. Пашка в той ситуации и правда спорол чушь. Плохо, что Олег его не одернул.
— А уж когда он собирается с трех километров стрелять из пулемёта. Интересно, куда? Как он целился?
— Бред, разумеется, — согласился Серёжка. Даже совсем почти не знакомый с оружием человек понимает, что на таком расстоянии без специальных прицелов в цель можно попасть только случайно. Глупо себя вел в вертолёте напарник Олега, откровенно глупо.
Странно, но раньше мальчишка всех подмеченных Никитой несуразностей не замечал, хотя слушал это аудио несколько раз и очень внимательно. История приключений Летягина была слишком интересна, чтобы отвлекаться на размышления, зачем его понесло в небо над городом набисок, опасны ли для вертолёта вражеские зенитки и какой смысл в том, чтобы отвечать им пулемётным огнём.
— Ну не подумал об этом автор, — повторила Ленка. — Может, он вообще в руках никогда оружия не держал.
— Ты думай что говоришь, — возмутился кто-то из ребят. — Как это — "не держал в руках оружия"?
— Ну, значит, когда писал, у него из головы весь опыт вылетел, — рассердилась девчонка. — Если чушь такую пишет.
— Ребята, вы себя послушайте, какую вы сами чушь несете, — вмешался Аннит. — Вас поманили ерундой какой-то, вы и рады. Разве про карты эта история? Или про пулемёты? Или про вертолёты? Она про людей! Про героев!
— Про героев — это отлично, — легко согласился Никита. — Но если эти герои сталкиваются с картографией, вертолётами и пулемётами, то они должны понимать что это такое и уметь ими пользоваться. А когда они не понимают и демонстрируют свою дурость, то сам же автор своих героев и унижает. Я что ли придумал, что при аварии вертолёта Олег действует как полный дурак, который не понимает, что надо делать? Нет, это автор написал. К нему и вопросы.
— При аварии вертолёта Олег спас себя и Пашку!
— Спас, конечно. Потому что автор написал как не было и как быть не могло. А если попробовать так спасать в реальной жизни — кончится двумя лепешками.
— С чего ты взял? — как не странно, в вопросе Салугина не было агрессии. То, как Никита аккуратно доказывал все свои порицания истории Летягина, произвело на мальчишек сильное впечатление.
— Ну вот смотри. Во-первых, когда заглох мотор, Олег должен был попытаться посадить вертолёт на авторотации.
— На чём? — переспросил Серёжка.
— На авторотации. Понимаешь, когда вертолёт начинает падать, поток воздуха начинает раскручивать винт, без всякого мотора. За счет этого возникает подъёмная сила. И пилот получает возможность управлять снижением. При авариях на больших высотах именно за счет этого вертолёты и сажают. Если Олег действительно умел управлять вертолётом, то обязан был об этом знать. А у него даже мысли об этом не возникло.
— Что ты за чушь несешь, — презрительно скривился Аннит. — Придумал какую-то там авторотацию. Кто тебе поверит?
Ответить Никита не успел, совершенно неожиданно для мальчишки его опередил Ромка Лобов.
— И ничего не чушь! Авторотация существует, и вертолёты в случае аварии на таких высотах по инструкции надо сажать именно на ней.
— Тебе-то откуда знать? — всё так же презрительно процедил Аннит.
Валерка заметил, как в серых Серёжкиных глазах полыхнула злость, и понял, что новичок совершил очень крупную ошибку. Задевать таким образом Ромку ему никак не следовало.
— Мне это знать оттуда, что мой отец был пилотом вертолёта. Сержантом вспомогательного транспортного корпуса. И он награжден медалью за то, что на той самой авторотации посадил вертолёт, на котором в госпиталь эвакуировали раненых бойцов. Понял? Так что если не знаешь, то не вякай!
Аннит помолчал. Видимо, оценив ситуацию, понял, что если что, то дело придется иметь не с одним Ромкой, а со всем отрядом. И тут уже два года разницы в возрасте не спасут.
А Лобов повернулся к Никите.
— А ты, кстати, неправ.
— Почему? Объясни.
— Потому что в аудио ясно сказано было, что винт остановился. Значит и авторотации никакой быть не может.
— Вот я и говорю, что это невозможно.
— Возможно. Если винт механически заклинило. Раз набиски вывели из строя мотор, то почему бы им и механику не вывести из строя?