Переплет
Шрифт:
Я слушал, любой рукой отмахиваясь от слов. Потом просыпался, вставал, шел на улицу и курил.
Я на мысли себя ловил, что я навсегда исчез, а кто-то другой возник вместо меня, и в том ком-то другом мне навсегда поселилась боль, проникнув в меня извне, но я понимал одно: розовый топик Илоны, как символ большой любви, я сохранил внутри.
Конец
«Заключенный
Стены разверзлись, или дверь распахнулась, или не было вовсе дверей, но возникли проходы к Мино, заточенному в камеру, или в мешок каменный, или из разных экранов, словно порождения полтергейста, выползли те персонажи, которым Мино удивился совсем ни на шутку, а чуть не скончавшись от страха. Но так не должно было быть, так как знал он, Мино, что смерть для него наступит во время оргазма однажды, самого приятного в жизни.
– Кто здесь? – воскликнул Мино.
– Кот здесь… – послышался Мино голос за спиной, и он резко повернулся, но никого не увидел, и вновь воскликнул:
– Что вам надо?..
– Вот, Мино, это Иван Баданда… – прозвучал в ответ женский голос из ниоткуда, и некто материализовался в камере Мино, если еще так можно было назвать комнату, уже освещенную солнечным светом, льющимся сквозь широченно-высоченные окна, будто комната та вновь стала гостиной того самого замка, в котором Мино развлекался с Жюли де Блуа и Винни, мать его, Тер-Психоряном.
– Здравствуй, Мино, – уже мужским голосом заговорила фигура. – Ты знаешь меня едва ли, – продолжил Иван Баданда. – Но персонажи твои взглядами бороздили дали, и за падением звезд наблюдали. И если пронизывали просторы космоса леониды, а правильнее сказать, метеоры, в конце ноября, то это летели мы, я и мои друзья.
Мино онемел.
И постепенно один за другим материализовались друзья Ивана Баданды. Как и Иван Баданда, это были люди неопределенной внешности, но, определенно, располагающей к себе. Мино расположился поудобней, насколько это было возможно, поскольку к его попе кто-то уже пододвинул стул. И хоть и неопределенной внешности, но обворожительной среди прочих мужчин была женщина со взглядом будто блуждающих в бесконечности
Иван Баданда: Ну что, Мино. Прошу любить и жаловать. Рауль Лоховелло (указывает на одного из мужчин) своей персоной, мастер слова, раб каламбуров, далеко не всегда адекватных, и Эрик Айкунтер (указывает на еще одного из мужчин), любитель недоказанных теорем, повелитель оцифрованных слов, и неотразимая Вероника Ингезонд (указывает на единственную из женщин), воплощение всего прекрасного, чем славится женское начало, ее красота сравнима лишь с красотой вселенной.
Мино посчитал, что это какая-то уловка. Может быть, это эксперимент, который устроил инспектор Саспектор, или доктор Наскальный. А потом Мино уставился на таинственных незнакомцев и окончательно уверовал в то, что слетел с катушек.
Мино освобожденный
Незваные гости Мино принесли ему фруктов, овощей, настоящий суп в баночке (мол, пусть ест витамины, сил набирается) и объяснили, кто они.
Иван Баданда: Мы обитаем в «нигде», в абсолютном «ничто», остаемся «ничем», не говоря уже о «никем», и только когда кто-то упоминает о космическом метеорном потоке, мы возникаем и приходим к тому человеку в его ли, ее ли мир, каким бы несуществующим он ни был. Мы – персонажи, для которых не нашлось места в произведениях нашего творца. И имя ему – Густаво Флорес. Он любит заканчивать книги словами о чем-то светлом, предваряя их словами о чем-то мокром. Он и тебя придумал, но для тебя нашлась роль в его очередной книге. Мы же по невероятной и необъяснимой причине появляемся тогда, когда летят метеоры в недрах космоса, и кто-то из реальных, как ты, персонажей Густаво Флореса, упоминает об этом, а Густаво уже не в состоянии контролировать все происходящее в своем творении. Главное, чтобы тогда, в те мгновения неопределенности, сам Густаво страдал раздвоением личности, и чтобы казалось ему, что он сам погружается в свое произведение. Вот в этот раз, например, он стремится соединиться с плодом своего воспаленного воображения, со своей мнимой возлюбленной, хоть мать ее ему под стать. Об этих особах тебе еще предстоит узнать горькую правду, Мино, заточенный, но до сих пор заточенный, а с этой секунды освобожденный. Мы же знаем, как бесчеловечно с тобой поступил твой создатель, мы освобождаем тебя, а нас остановить уже невозможно! Мы – невидимые герои в этом мире, лишенном героев.
Конец ознакомительного фрагмента.