Переплет
Шрифт:
– Эй, джентльмен, сэр, дюд 4 , хрен ты лысый! Давай, просыпайся, – кружили слова над моей головой.
– Не хило он хапнул.
И кто-то выплеснул с пол-литра соленой, как будто от слез, воды мне в лицо.
– Ыааах! – вырвалось из меня.
– Ну, все нормально, очнулся, Бобби наш, даром, что Марли.
– Гыгыгы…
– Дуремарли…
Понеслись какие-то шутки, но первое, что я увидел, даже не увидел, а обрел, – был яркий розовый топик с темными пятнышками у подмышек от пота, обтягивавший чью-то аккуратную грудь. Да, именно, обрел, как новый глоток воздуха с нотками телесных ароматов юного взволнованного тела. «О! Кто ты?» – едва
4
дюд – от англ. dude – здесь употреблено в значении «чувак»
Пляж накрывало волнами то депрессии, то эйфории.
Сейчас пришло время делиться своими эмоциями.
Отрекшиеся от прошлой жизни братья Джим и Берти уже разливали местный ром. Австралиец Боб, гробокопатель в полугодовом отпуске, уже заказал пиццу в соседней лачуге у ливанца Карима. Пляж оживал.
– Мда, Уле, и ты под таким мощным кайфом всю ночь протусил? Респект. Ну. Это ты еще не все здесь знаешь. Камбоджийки тоже разные бывают. – Вещал Питер, немец польского происхождения. – Бывает, засунешь ей в шорты руку, а там стручок такой мелкий. Беее. – Скривился в улыбке Питер.
– Нет, Пит, – сказал я, – это кто была? Вот это бесподобное создание в розовом топике, а?
– Уууу, – протянул Питер. – Нам она не ровня, не из наших она палестин. Белокурая курва-мать, эххх.
– Не смей так о ней, Пит! Ты что, сдурел? Она же нимфа юная… – я возмутился.
– Ладно, ладно. Отмечена она грустью какой-то, что ли, хоть и веет от нее безудержным юным весельем. Илоной, вроде, зовут. Из восточной она Украины. Не знаю, где это… – признался Питер.
Сюита вторая
На тот самый, как оказалось, розовый топик капельки сока брызгали, когда Илона ломала фаланги и клешни лобстера, обильно политого лимонным соком и рисовым уксусом, а потом мясо лобстера она окунала в острый камбоджийский карри, и погружала покрытые соусом куски морского чуда в ротик свой с жемчужными зубками, и заедала рисом-жасмином, и запивала все это том-ямом, сваренным в лучших традициях тайской кухни, и рисовым пивом «Ангкор». И съедая, и запивая все это великолепие, Илона выглядела так, как выглядит человек счастливый. Так в ресторане на пляже отеля Sokha Beach Resort Илону мне довелось наблюдать, и сердце билось тогда быстрее. Я съел что-то острое тоже, но билось оно потому быстрее, что видел розовый топик спасительницы своей я.
Еще в кафе со сладостями за пределами гостиницы практически в центре Сиануквиля я ее видел. А за сладким туда я захаживал частенько. Только в кружевном сарафане она охлаждала мороженым горло свое, наслаждаясь зноем.
На экскурсии видел ее я, когда мы причалили к острову Кох Та Киев, в однозвездочном поселении из бунгало The Last Point. Там она лишь в купальнике играла со сверстниками в волейбол, и, судя по всему, была той самой одной звездой.
И на дискотеке «Утопия», куда сбегались местные и приехавшие на заработки девчонки всех возрастов, сияла она в окружении туристов-мужчин любого возраста, позабывших, увидев ее, о местных и прочих красотках (берущих немного и все отдающих, и стелющихся у ног). Бонвиваны и расслабленные серферы, бармены и сессионные музыканты, банкиры, белые, синие и в горошек воротнички увивались за ней на танцполе, у бара и возле беседки, где праздно сидел и я. И грациозными па, когда танцевала она, я упивался, и с новой бутылкой «Ангкор» я повторял «анкор».
А после я видел ее во сне, в каждом последующем сне. Даже если не мог понять, что или кто в нем олицетворяет ее, я все равно знал, что видел ее во сне. А потом в небесах любой страны видел ее парящей свободно, в каждой ноте ее улавливал, в каждом мазке. В каждом слове, если это слово обременено было смыслом, поселялась она, Илона, в розовом топике, да.
Сюита третья
В тот последний довоенный год я отдавался динамике жизни, восторгался мозаикой событий и перипетий. И казалось, что все вот-вот обновится настолько, насколько обновится взгляд на Луну, когда станет доступна для взгляда обратная ее сторона.
Индокитай тогда сводился лишь к познанию нового. Путешествия, по ощущениям, должны были стать нормой.
Илона отдыхала с родителями. Точнее, с мамой и отчимом.
Тогда популисты, чинуши и торговцы совестью нас волновали не очень.
А замшелый уют нам тогда был противен.
К шведскому столу она плыла летучей походкой, вернее, к столику, накрытому блюдами с фруктами. Но не было там клубники, как и не было перспективы девушку назвать клубничной. Но были там манго и страсти фрукт, и я нашелся, что ей сказать.
Илона по-детски изучала ассортимент экваториальных плодов. Всего ей хотелось попробовать. Она, похоже, и не ожидала, что парень со старческим взглядом к ней вдруг подойдет и скажет:
– Здравствуйте, можно я вас назову девочкой в поисках фруктов страсти?
– Ой, здравствуйте, я не знаю…
Слегка смущенно (чья-то душа запела).
– Как вас зовут, о, чудное создание?
– Илона.
– Уле, – ответил я.
Так я с ней познакомился одним свежим после ночного дождя тропическим утром в Камбодже, в деревне Сиануквиль, в отеле Соха Бич. В ресторане за завтраком, в позе довольно статичной у столика с фруктами, в легкой одежде для пляжа, в шортах, футболке, и шлепках был я. Илона же в шлепках и в шортиках, в розовом топике, как никогда, прекрасна была. Как сама мысль о ней. Как сама мысль о любви, как сама мысль о вечности.
В ночи созерцая Сиамский залив, мириады лиан, леониды, поскольку ноябрь, метеорный поток с радиантом в созвездии Льва, характерный влетающими в атмосферу Земли беловатыми быстрыми метеорами, из звезд, невидимых глазу, Илоны созвездие я составлял.
Сюита четвертая
Легким движением руки с тела снимается… с тела снимается… а потом на песке валяется… правильно! Топик Илоны.
Провожается бег Илоны без топика по прибрежным по щиколотку волнам теплого моря тяжелым багровым от злости взглядом глаз пузатого отпускника, видимо, из Городища прибывшего, служившего там в отделе по истреблению мыслей о свободе (сама свобода в Городище давно уничтожена). Но нам безразличен пузан тот. Завистью обуреваем, на топчане возлегать продолжает он, напоминая тюленя, подле своей силиконовой томной дамы.
И бежала Илона, брызги создавая, которые напоминали всплески эмоций ребенка, едва ли познавшего радость смеха. И невозможно было не бежать за ней и не восторгаться искренностью ее юных порывов в небо, как в зрелости ранней – в космос.
Под Grant Lee Buffalo рыдав от счастья, мы вдвоем лишались слов и плыли в глаз друг друга глубь. Улов свой старый рыболов сбывает в забегаловке на пляже. С двумя гигантскими креветками, пожалуй, Илоне закажу я карри. Взяв под стражу ту нимфу лет семнадцати, потом я поведу ее в наш романтичный рай, где регги и веселье, где среди блюстителей добра и света мы найдем взаимопонимание, потом я отвезу Илону в тот отель, где проживали мы, но в разных номерах. Любой ее руки прекрасен взмах настолько, что я, гладя ее руки на случай временной, но все-таки, разлуки, запомнить буду жаждать их тепло, но так, чтобы, сказав «пока», уйти к себе со знанием того, что слишком велика сила влечения к Илоне. Так влекло меня лишь к написанию стихов в кромешной пустоте забытых снов.