Переплеты в жизни
Шрифт:
– А еще кто искал? Ты сказал – кто только не искал! Из Кремля, а еще откуда?
– Из приемной Морозова звонили. Ну, того самого!..
Так звали пресс-секретаря президента.
Марина знала его плохо, больше по телевизору видела, и иногда, на каких-нибудь расширенных заседаниях правительства, они издалека сдержанно кивали друг другу.
…Что происходит?
Магазин закрывают? На месте книжного теперь будет казино? Или заправка? Или гастроном?… Или военный склад?
От властей предержащих Марина старалась держаться на разумном отдалении, чинопочитанием и низкопоклонством никогда не страдала,
Отчим, даже ничего не зная о ее делах, всегда любил в ней эту черту, а мама фыркала и называла «фрондеркой» и «юной пионеркой».
– Ниночка! – восклицал в таких случаях отчим. – Алмазная моя! Ты сама не знаешь, что говоришь! Пионэры и фрондеры – это из двух разных исторических романов! Ты просто перепутала!
Ему нравилось прикидываться всезнающим и давно живущим стариком на фоне двух легкомысленных «молодух» – Марины и собственной супруги.
Самое главное, любимый муж Матвей накануне уехал в Киев, и даже посоветоваться было не с кем. Сергей Иванович не в счет, он напуган и уязвлен и вряд ли сможет что-нибудь толковое посоветовать!..
– Я им сказал, конечно, что ты вот-вот будешь, – бубнил тем временем заместитель, – а мне из приемной Морозова, уже когда второй раз звонили, говорят: что это она у вас так поздно на работу приходит? А я говорю, что…
– Марина Николаевна, – в дверь заглянула только что пришедшая на работу сотрудница с литературным именем Маргарита. Личико у нее было перепуганное. – К вам какие-то люди пришли, Толя не хотел пускать, а они…
Подвинув девчушку и глянув в сторону застывшего, как соляной столб, Сергея Ивановича, в кабинет вошли сразу несколько человек в одинаковых серых костюмах. Вид у них был внушительный и какой-то на редкость невеселый. Марина поднялась за своим канцелярским столом, заваленным бумагами, счетами за свет и за «площадь», сметами будущего ремонта, образцами литературной продукции в виде тоненьких брошюрок о сексе и о том, как закрывать на зиму огурцы, эти брошюры только-только стали выпускать едва народившиеся на свет коммерческие издательства, и стремительно подумала, что они пришли ее убивать.
Такие вещи в последнее время стали происходить то и дело. Пламенный и бледный, с горящими, страшными глазами Александр Невзоров рассказывал о них в программе «Журналистское расследование», которую смотрели, как некогда кинофильм «Семнадцать мгновений весны», истово, изо всех сил боясь и ожидая продолжения и назавтра обсуждая показанное.
Лозунг «грабь награбленное», придуманный несколько десятилетий назад балагуром-вождем, поставившим страну на дыбы и потом растянувший ее же на дыбе, преодолев виток истории, вновь оказался актуален как никогда!.. Грабили все и всех. Слово «рэкет» стало таким же обыденным, как «парикмахерская», а потому неинтересным. Появилось новое модное выражение – крышевать.
Кто тебя крышует? Да местные!.. И много платишь? Как все плачу, как положено!
Когда, кем и что именно положено, не имело никакого значения. Все привычные, милые, детские-советские
Оказалось, что из Туркмении везут анашу, а братский афганский народ, боровшийся с помощью русских мальчишек за свободу, независимость и национальное самоопределение, вовсе не хочет никакого самоопределения, а воюет потому, что не воевать не может – больше ничего не умеет! – и тоже хочет везти в братскую страну анашу, а может, что-нибудь посерьезней, потяжелее!
Оказалось, что израильская военщина вовсе не собирается давить танками малолетних палестинских детей, а просто на силу отвечает силой – и что тут такого?! Так делали все и всегда со времен Александра Македонского! Побеждает сильнейший. Победитель же получает все.
Оказалось, что воровать как раз хорошо, а вовсе не плохо, и еще оказалось, что воровали все, все!.. Все и всегда. Воровали председатели обкомов, министры, генералы, что уж говорить о сошках помельче! Александр Невзоров, сверкая голубыми страшными глазищами, говорил многозначительно: «Рыба тухнет с головы», – и все понимали, о какой именно голове идет речь!..
Оказалось, что деньги, если их не хватает, можно прийти и отнять у того, кому хватает. Еще можно отнять жену, опять же, если не хватает. Или ребенка, если просто так отец-строптивец платить не хочет. Стали модными анекдоты про паяльники и утюги – оказалось, что ими можно пытать, а что тут такого?!
Все это вихрем пронеслось у Марины в голове, осело в горле, так что вдруг запершило, и она откашлялась.
Самый первый и самый невеселый из вошедших посмотрел на нее без всякого выражения.
Интересно, он специально тренировал себя, чтобы научиться так смотреть? Или само собой выходит, потому что «выражения» действительно нет? Ну нет, и все тут!..
– Марина Николаевна Леденева?
– Да.
– Полковник Гаврилко. – Дежурным, невыразительным движением он сунул ей удостоверение и тут же убрал.
А Марина вдруг развеселилась.
Вот прямо так и Гаврилка?! Может, хотя бы Гаврила?! Развеселившись, она вдруг успокоилась, и сухость в горле прошла.
– Здравствуйте, товарищ полковник.
«Гаврилка» – даже не Гаврила! – сухо кивнул, однако ее неожиданное веселье, видимо, «срисовал», еще одно остромодное слово, потому что добавил довольно сердито:
– Андрей Степанович.
– Марина Николаевна.
– Товарищ директор, мы должны осмотреть все помещения вашего магазина и прилегающую к нему территорию. – Он так и сказал «прилегающую», как будто речь шла об участке государственной границы. – Лестницы, чердаки, подвалы, складские и подсобные помещения, черные ходы, подъезды, запасные выходы…
Перечислял он тоже без всякого выражения.
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем вам все это осматривать?
Теперь вдруг удивился полковник Гаврилко.
– На предмет обеспечения безопасности первого лица.
– Какого… лица?
Сергей Иванович, задвинутый в угол, давно уж делал ей знаки. Должно быть, в таком сугубо мужском и очень ответственном деле, как «обеспечение безопасности», он понимал значительно лучше Марины и примерно на одном уровне с полковником Гаврилко.